Семьи.net (сборник)

– Без дополнительной платы, – спокойно произнес Палыч, которому очень понравилось услышанное. – Я верну тебе сына без дополнительной платы и убью столько людей, сколько понадобится. – Помолчал и веско добавил: – Даю слово.

– Пожалуйста, объясните суду, что вы имели в виду.

Падда скривился, проклиная в душе длинный язык тупого клиента, но тут же вскочил на ноги и попытался сгладить ситуацию:

– Ваша честь, обращаю ваше внимание, что данное высказывание стало следствием тяжелейшего эмоционального состояния, в котором мой клиент пребывает несколько последних недель, и…

– Ваш клиент только что заявил, что его преследование вызвано ненавистью, которую к нему испытывают окружающие, – мягко напомнил судья. – Заявление весьма жесткое, я бы даже назвал его вызывающим и содержащим признаки неуважения к суду. Потому я хочу, чтобы господин Раков конкретизировал обвинения.

– Ваша честь, я уверен, что мой клиент случайно использовал столь сильное определение…

– Нас ненавидят, – громко произнес Кирилл. – Я чувствую это каждой своей клеточкой.

Сейчас он не собирался внимать доводам рассудка, точнее, адвоката. Раков решил высказаться.

– За что вас ненавидят? – уточнил судья.

Присяжные навострили уши. Прокурор, за которого говорливый обвиняемый делал половину дела, довольно усмехнулся.

– Нас ненавидят за то, что мы другие. Не такие как все. Не из стада. И нам не могут этого простить, – громко заявил Кирилл. – Нас ненавидят за то, что мы свободны, что отвергаем ваши глупые ограничения и тупое понятие ответственности. За то, что каждый из нас живет так, как ему нравится. Мы свободны, мы – личности, мы живем для себя и наслаждаемся жизнью!

– Кто вас ненавидит?

– Вы все. Я читаю ненависть в ваших глазах. Злобу. Превосходство. Вы трахаете ваших тупых телок, они выдавливают из себя уродов, которых вы мечтаете превратить в свое подобие, не позволяя им прикоснуться к настоящей жизни. Вы смотрите на нас как фашисты только из-за того, что мы другие. Мы гордые. Мы – личности. Каждый из нас – личность. Я до сих пор с умилением вспоминаю то невероятное ощущение любви и сопричастности, которое охватило меня на слете «Человек будущего». Мы стояли на Олимпийском стадионе и пели «I will survive», мы были такими разными, такими непохожими, но мы были вместе. Сто тысяч независимых личностей, стоящих плечом к плечу. Полное единение, которое никогда не испытать вам – оболваненным членам тупого стада.

– Кого именно вы имеете в виду? – кротко осведомился судья.

Отчаявшийся Падда ткнул подзащитного в бок, но попытка заставить Кирилла умолкнуть не увенчалась успехом.

– Я приехал из другой страны, из другого общества. Я приехал оттуда, где уважаются права личности и свобода самовыражения. И я требую соблюдать мои права в полной мере.

– Вы понимаете, что нарушили законы нашей страны? – негромко осведомился судья.

– Они несовершенны! Они не соответствуют моему взгляду на мир и потому абсурдны! Ваши законы должны быть такими же, как наши. Я требую справедливого суда в своей юрисдикции! Я хочу чтобы меня экстрадировали, или выслали, или как у вас, тупых дикарей, это называется…

Адвокат рванул разошедшегося Кирилла в кресло и почти закричал:

– Ваша честь, мы явно имеем дело с нервным срывом! Защита настаивает на перерыве!

– Я взломал базу Ювенальной жандармерии и проверил отчеты, – сообщил сидящий за рулем Дохлый. – К сожалению, в интересующий нас период времени ни один из коммерческих детдомов не сообщал о неожиданно появившемся младенце.

– Что это значит? – ахнула Анна. – То есть Костя… То есть он…

– Успокойся, – грубо велел Палыч. – Если ты меня доведешь своими воплями, я тебя выкину из машины и больше никуда не возьму.

Женщина испуганно ойкнула.

– Похищение для перепродажи в коммерческий детский дом было лишь одной из возможных версий, – поспешил с уточнениями Дохлый. – Костю могли похитить на замену, если, предположим, у какой-то пары умер младший воспитываемый партнер.

– То есть Костя мог оказаться в какой-то семье?

– Здесь не принято говорить «семья», – буркнул Палыч. – Временное условно-равноправное партнерство взаимной любви и счастья.

– Это как? – не поняла Анна.

– Лучше тебе не знать.

– Костя маленький, так что пока ему ничего не грозит, – вздохнул Дохлый. – Но с января они отменяют возраст осмысленного добровольного согласия, потому что считается, что на современном этапе партнерства по определению несут любовь и счастье.

Полностью осознать фразу ломщика молодая женщина не сумела, однако ключевую мысль поняла и уточнила:

– А каков сейчас возраст добровольного согласия?

– Три года.

– Боже!

– Успокойся! – резанул Палыч. – До января Косте ничего не грозит, люди тут законопослушны.

«С такими-то законами…»