Семьи.net (сборник)

«Насколько же похожи братья», — подумал Отто Фролов, глядя на вошедшего в классную комнату Рауля. Их даже можно спутать, если не приглядываться внимательно. Оба худощавые, даже поджарые, тот же разрез глаз и одинаковый цвет волос — иссиня-черный. Оба высоколобые, скуластые, смуглые. И все же Рауль Коэн чем-то разительно отличался от брата, только чем именно, наставник понять не мог.

— Садись, — сделал он приглашающий жест. — Ты знаешь, зачем я позвал тебя?

— Откуда мне знать, наставник? — улыбнулся Рауль, — но я думаю, что догадываюсь. Видимо, речь пойдет о моем м-брате.

— Да, о нем. Скажи мне, какие у вас отношения?

— Ну, мы же братья, наставник, — ответил Рауль после короткой паузы. — Братьям положено питать друг к другу родственные чувства.

— Да, конечно, Значит, ты относишься к Антону так, как и положено брату. Расскажи мне о нем. Все, что считаешь нужным. Не торопись, подумай, возможно, от того, что ты скажешь, для него будет зависеть многое.

— Хорошо, — Рауль поудобнее устроился в кресле. — Антон — звезда, об этом все знают, наставник. Исключительные способности к техническим предметам. Математика многомерных пространств, самообучающиеся системы, физика высоких энергий, квантовая астрономия… Победитель и призер евразийских олимпиад по всем этим дисциплинам. Уровень интеллекта…

— А своими словами? — прервал Фролов. — Все, что ты сказал, можно прочитать в личном деле Антона. Меня интересует то, что туда не вошло.

— Своими? Что ж, можно и своими. В Сети шарит как никто. Да и в компах вообще проблемы решает на раз. Поисковиками крутит — заглядишься.

— Понятно. Ну, а если отвлечься от технических деталей? Вот основной вопрос — как ты полагаешь, достойный ли член общества выйдет из твоего брата?

— Вы хотите правду, наставник?

— Да, разумеется. И чувствуй себя спокойно — твои слова останутся между нами, я не собираюсь ссылаться на них, что бы ты ни сказал.

— Ладно. Я думаю, что таким, как Антон, не место среди нас, наставник. Мне кажется, он ненавидит социум. Он и родителей своих ненавидит, на могилу мамы со мной не ходил ни разу. Говорит, что плевать хотел. Что мама ничего не сделала для него, и он ей ничем не обязан. То же насчет отца. И потом — занятия. Социологию, психологию, этику за науки не считает. Говорит, что не верит, называет болтологией, демагогией и мракобесием. Однажды сказал — вандализм. Это когда разбирали соглашение между мужчиной и женщиной о рождении совместного ребенка.

Отто Фролов, скрестив на груди руки, молчал. Ему случалось видеть, как братья и сестры изо всех сил выгораживали своих. Единственных близких им на свете людей, тех, которых любят несмотря ни на что. Этот же парень, Рауль Коэн… Он завидует, понял Фролов, вот в чем причина. Завидует брату, оказавшемуся способнее и умнее. Надо же, какая дрянь.

— Еще что-нибудь хочешь сказать? — Отто встал с кресла, стараясь не смотреть на воспитанника. Фролову казалось, что его изрядно вымазали в грязи.

— Да, наставник. Хочу. Антон видит сны. Часто. Во сне он, мне стыдно об этом говорить… В общем, во сне… Во сне он занимается сексом.

Фролов подался вперед. «Этого только не хватало», — с горечью подумал он. На остальное можно было бы закрыть глаза, но это… Первый, он же основной признак неисправимого социопата — повышенное либидо. Пробившееся через подавляющее воздействие ингибиторов, обильно поглощаемых вместе с пищей подростками, которые еще не прошли стерилизацию.

— Как давно? — хрипло спросил Фролов.

— Что как давно, наставник?

— Как давно он видит такие сны? Почему не пришел с этим ко мне или к кому-нибудь из учителей?

— Давно, наставник. Я уговаривал его сообщить вам, но Антон отказался.

— С кем он занимается во сне сексом? Имя девушки?!

— Этого я не знаю, наставник. Но могу узнать. Антон совершенно не гибкий, он не умеет изворачиваться. И лгать не умеет.

— Хорошо. Спасибо, ты помог мне. Можешь идти.

Пару минут спустя после ухода Рауля Фролов понял, чем именно отличаются братья. Рауль Коэн попросту походил на копию, слепленную с Антона Валишевски. Но копию небрежную, пошарпанную, второразрядную. И неудачную.

— Рома был совершенно неординарным парнем. Он на многое смотрел не так, как все, по-другому.

Антон не прерывал девушку. Они сидели на парковой скамейке. Вечерние сумерки затянули мир вокруг них серо-коричневым мрачноватым покрывалом. Громоздкий, уродливый, слившийся до неба с горизонтом жилой комплекс интерната зловеще мигал пятнами света из врезанных в стены глазниц-окон. Фонари еще не включили, и парк, ощетинившись кронами лиственниц, настороженно замер.