Семья

— Как мне это воспринимать? — помолчав, спросила Вирджиния. Она крепко сжимала на шее свой темный жакет. Но теперь пальцы ее разжались, и грудь окатила ночная прохлада. Она опять прижала к себе жакет.

— Это было сказано не для того, чтобы ты каким-то образом воспринимала мои слова, — выпалил Палмер. — Хотя ты могла бы ответить, что тебе потребовалось столько же времени, чтобы порвать со мной, сколько и мне.

— Наши отношения были слишком сложными, не хотелось бы мне пережить все снова.

— Если ты хочешь искать в них только плохое, то да.

Она попыталась улыбнуться.

— Это не так.

— Ну не так, так не так.

— Следы прошлой вражды, — задумчиво проговорила она. — Я объяснила тебе, почему пригласила тебя на обед. Но почему ты пришел?

— Ты мне ничего не говорила, — заметил Палмер.

— Нет, говорила. Разве ты не слышал?

Он кивнул.

— Слышал. — Спустя некоторое время добавил: — Я решил прийти, потому что хотел тебя опять увидеть.

— Итак, ты хотел задать мне вопросы, на которые никто другой не может ответить?

— Да. Но это только одна причина.

Она закрыла жакет на груди.

— Тебе, наверное, холодно, Вудс.

— Не очень.

— Зайди в дом и выпей стаканчик.

— Спасибо.

Он взял ее за руку и повел вверх по лестнице на улицу.

— У меня были другие причины, чтобы хотеть тебя увидеть снова. Я хотел знать, как у тебя дела и что ты чувствуешь… Я хотел увидеть, как ты выглядишь. Я хотел опять услышать твой голос. Я подумал, что, может быть, мы опять сможем танцевать… Я хотел опять ощутить тебя. Много причин.

Она повела его через двор между домами, потом вверх по короткой лестнице на первый этаж своего дома.

— Я скучал по тебе, — услышал себя Палмер. — Не знал только, как сильно я по тебе скучаю, пока не получил приглашения.

— Входи и грейся.

— Да. — Он дрожал. — Становится довольно прохладно.

Глава восемьдесят первая

Темный, без номеров, «форд» остановился в десяти кварталах от дома на Парк-авеню, где жил Гарри Клэмен. Рокко взглянул на часы: до полуночи оставалось полчаса. Он повернулся и посмотрел на Клэмена. Тот растирал свои запястья и лодыжки. Губы в том месте, где пластырем была содрана кожа, покрылись тонкой коркой.

— Все понятно, Гарри? — спросил Рокко.

— Да. — Клэмен помолчал. Потирая запястья, он вытащил из кармана носовой платок и вытер им лицо. — Я видел фотографии, Рокко. Теперь все понятно.

— У тебя есть чувство юмора, Гарри.

Клэмен моргнул.

Рокко открыл дверь со стороны Гарри.

— Выходи. Отсюда пойдешь домой пешком. Такси не бери. Понятно?

— Да, Рокко.

— Хорошо. С этого момента будешь говорить только: «Да, Рокко». Пока не спросишь разрешения у меня, не смей ни вздохнуть сам, ни пикнуть. Понятно?

— Да, Рокко.

— Уже несколько часов назад ты должен был бы умереть, Клэмен. Но нам ты нужен живым. С этого момента ты не посмеешь построить и лачуги без нашего согласия. Твое дело — это наше дело. А не станешь выполнять наши приказания — пеняй на себя. А теперь выходи.

Рокко наблюдал, как грузный мужчина вылезал из машины. Клэмен некоторое время подождал на улице. Потом повернулся спиной к Рокко.

— Она действительно мертва? — спросил он со страхом.

— Поверь на слово. А если не веришь, попытайся возложить на кого-нибудь вину за ее смерть. На это у тебя уйдет вся жизнь, а газеты получат очень пикантный скандальный материал.

— Хорошо, хорошо.

— Иди. — Рокко захлопнул дверцу машины и поехал дальше. Он повернул на запад на Семьдесят второй улице, пересек Центральный парк и остановился у дежурной аптеки на Бродвее, чтобы позвонить по телефону.

— Санто? — спросил он, когда сняли трубку. — Он еще не спит?

— Si.

— Хорошо, буду через час. — Рокко повесил трубку. Он не любил беспокоить шефа ночью, но приказ есть приказ. Что бы ни случилось, он должен был лично доложить об этом.

Он ехал по Вест-Сайд-хайвей и думал о том, как Дон Джи оценит то, что он сделал. Ошибок не было, А присутствие Бена, пусть и неожиданное, еще больше нитей связало в один узел, никто из них об этом и не мечтал.

Он надеялся на одобрение шефа. Никуда не денется, одобрит, говорил себе Рокко. Никуда не денется. А если так, то ему придется продемонстрировать свою признательность.

Иногда, Рокко знал об этом, признательность Дона Джи была такой щедрой, что от нее просто дух захватывало.

Глава восемьдесят вторая

В полночь колокола англиканской церкви, находящейся в двух кварталах от дома Фискетти в Скарсдейлс, зазвонили с таким неистовством, что разбудили Розали. Она взглянула на часы возле кровати. Она встала и тихо прошла босиком по верхнему этажу дома. Она проверила, как спят дети, и посмотрела, не появился ли Бен.

Спустилась вниз. Иногда он приходил домой таким усталым или пьяным, что засыпал на диване в гостиной. Пошла на кухню и открыла холодильник, испытывая ужасный голод. Рассматривая содержимое холодильника, она потянулась к хлебнице и открыла крышку. Потом осознала, что же это она делает, и захлопнула холодильник.