Семья

Шона просыпаясь, долго плавала на границе сна и бодрствования, неподвижно застыв в океане омывающей тело неги. Не хотелось двигать ни единым мускулом, ни думать, а так и оставаться в слегка покачивающейся невесомости… пока все более и более отчетливо дискомфорт не заставил все-таки разлепить глаза. Хочешь, не хочешь — а в туалет ползти придется. Ламия потянулась… сразу же пожалела!

— А-ах! — боль в паху, одновременно пробирающая и сладкая, заставила мигом свернуться в тугой клубок. И тут же отозвались соски, мочки ушей, гулкой пустотой, давящей пустотой наполнилась голова. Заломило, казалось все мышцы разом — включая те, о наличии которых она и не подозревала. Что вчера такое было?!

— А ты не помнишь? — Лана буквально сунула ей в губы колбу, еще и за волосы придержала, заставив сделать несколько глотков.

— Хшто этхо? — горло тоже внезапно подвело, заставив закашляться.

— Эликсир лечения, — паучиха убедилась, что объект её заботы проглотил выпитое, и опять сунула сосуд к губам. — Боевая алхимия, между прочим, дорогая. Талик ради нас растряс свои запасы…

— Нхас?

— Хорошо ж тебя вставило, — покачала головой Безродная… и с некоторой натугой стащила на пол с заботливо расстрелянного матраса. — Давай, живо дуй на толчок. Быстродействующие элики, если ты вдруг не в курсе, нифига не нежные.

В том, что Л’ана действительно немного понимает в работе боевой алхимии, ламия убедилась почти сразу же — и продолжала убеждаться еще добрых пятнадцать минут. Эликсир заставил её организм освобождаться от токсинов и продуктов экстренной регенерации тканей всем доступными способами — включая волну необычайно вонючего пота! Угхф. После такого испытания змеедевушка выползла из санузла так, словно в гору полдня безостановочно поднималась — но уже нормально соображая. Во всяком случае достаточно, чтобы понять — спала она в комнате мужа. И не одна.

— Полегчало?

— Да-а… почти, — порозовевшая змея накрыла ладошкой пах. — Только там…

— Главное — не трогай! — перехватила её руку дорогумо. — Само пройдет. Элик еще действует. Просто это место… не предназначено для такого интенсивного использования.

— Мама… Когда я уезжала с любимым, она дала мне… специальную мазь… — это у Шоны вырвалось против воли, она совсем не собиралась делиться с кем-то такими подробностями. Щёки аж защипало от румянца.

— Которая тебе ни разу не понадобилась, — понимающе хмыкнула Безродная. — О да, Талик очень хорошо умеет заводить женщин, тут нам всем повезло. Только представь его… кха-кха… настойчивость в желании дарить любовь — и без всех этих ловких касаний и поцелуев, от которых натурально начинаешь течь…

— Лана! Как у тебя только язык поворачивается о таком говорить?! — теперь у ламии покраснела даже чешуя на кончике хвоста. — Ты же раньше никогда! Самая культурная из нас! Ругала постоянно за грубость!

— Ну, Талик вчера сумел-таки окончательно меня убедить, что крепким словечком его не разочаровать. А случись что — сам такое сказанёт, что уши в трубочку скрутятся!

— Это когда он нас?.. — большую часть вечера Шона уже благополучно вспомнила. Вплоть до момента оттаивания альруни. А вот потом что было…

— Когда расслабился и рассказал про парочку своих подвигов, дурында! — фыркнула паучиха. — Да-а, помню, как боялась, что буду ему противна из-за своего… Ха!

Она хлопнула ладонью по карапаксу своей паучьей половины.

— Я не дурында! — больше для порядка возмутилась ламия.

— Да-а? — в ответ нехорошо прищурилась паучиха. — А кто в этом всем виноват? Кто кричал “пусть господин нам покажет, кого больше любит”, а?

— Ой. — Широхэби попыталась что-то вспомнить, но в ответ получила только приступ тупой головной боли.

— Не помнишь, — утвердительно “перевела” восклицание дорогумо. — Так вот после этого, дурында ревнивая, наш Талик и доказал делом, что любит всех одинаково. До потери сознания.

— Но раньше я тоже засыпала сразу после… после! И такого никогда не было!!! — Шона опять накрыла саднящий пах ладонью. Она уже успели разглядеть, что еще один матрас занимает спящая Кирби, а с кровати посапывают во сне Уля и Звездочка.

— Раньше наш мужчина не оказывался перед нами с ног до головы перепачканным в нектаре айруни, — как-то странно скосила взгляд паучиха. — Эта жидкость, если ты не в курсе, даже собранная много дней назад, остается сильнейшим афродизиаком! И действует она, даруя в том числе выносливость и ненасытность в любви, на женщин тоже!

— Ну Ш-шела, ну “удруж-шила”… — ламия выпрямилась на своем змеином хвосте и подвигала бедрами. Больно! Кстати, паучиха-то в общем тоже старается двигаться медленно и аккуратно. — И Вазира — тоже хорош-ша. Напилась и начала заклинаниями разбрасываться!

— Вот уж кто бы говорил! Если б промолчала, наш муж не стал доводить бы до… — дорогумо прихлопнула себя руками по животу и тут же скривилась. — Он умеет вовремя останавливаться.

— Ну да, сделай меня во всем виноватой! — резко и неожиданно вспылила Широхэби, уже представившая, как целый день будет каждое движение через силу делать. — Сама дурында!