Семья Буссардель

В тот же год, осенью, Фердинанд однажды был приглашен на холостяцкий обед, который по условиям проигранного пари устроили его знакомые в отдельном кабинете "Английского кафе". Когда встали из-за стола, решили поехать в Олимпийский цирк. Фердинанд попросил узнать, вернулся ли его кучер - он разрешил ему съездить домой пообедать, так как до особняка Вилетта было совсем близко. Один из подававших за столом лакеев бросился выполнять поручение, и слышно было, как он закричал на черной лестнице:

- Карету господина Буссарделя!

- Болван! - возопил метрдотель, кинулся вслед за ним, и в коридоре раздался звук пощечины.

- Вот как! Вы бьете лакея, который прислуживает мне? - смеясь спросил Фердинанд у метрдотеля, когда тот вернулся весь красный и запыхавшийся.

- Извините, пожалуйста, сударь. В хороших ресторанах персонал не выкрикивает во все горло в коридорах имена клиентов.- И, приоткрыв дверь, он выглянул из нее.

- Нет, вы, как видно, не все говорите. Что там такое? - спросил молодой Буссардель и, отведя его в сторону, указал на перегородку.- Кто у нас соседи?

Метрдотель уклонился от ответа, сославшись на свою обязанность держать язык за зубами. Но на бульваре, когда Фердинанд собирался сесть в карету, к нему подошел провинившийся лакей. Ему уже дали расчет, и бедняга умолял вступиться за него: его уволили за допущенный промах.

- Подожди меня здесь,- сказал Фердинанд и снова вошел в ресторан.

- Все улажено,- сказал он возвратившись.- Не благодари меня, скажи-ка лучше, почему за твою неловкость тебя так строго наказали?

- Да потому, сударь, что в соседнем кабинете был господин с такой же фамилией, как у вас, и он был не один. И значит...

- Ага, понимаю! Постой, постой! Наверно, молодой человек, очень похожий на меня?

- Ах нет, сударь... Совсем не молодой господин. Толстый, с брюшком.

- Ого! - воскликнул Фердинанд. Он умолк и невольно поднял голову к освещенным окнам кабинета. Лакей сообщил, что с господином, который обедает там, приехала известная танцовщица, по фамилии...

- Это неважно!.. До свидания, любезный. Не говори больше об этом с товарищами... на-ка вот возьми.

На следующий день сын встретился с отцом у себя дома. За обедом он окидывал Буссарделя старшего любопытным взглядом. Он теперь видел его в новом свете. Ему казалось удивительным, что старик оказывает Теодорине отеческое внимание и выступает в роли дедушки, повествуя о том, как он ездил в тот день в Шеней. В этой деревне находился у кормилицы второй ребенок Фердинанда - маленький Викторен, которого Буссардель обожал.

Разговор пошел о Викторене. Дедушка не мог нарадоваться, что для внука выбрали Шеней и дом толстухи Туанон. С тех пор как паровоз приблизил деревни к столице, самые богатые парижане, которые горячо желали, чтобы их младенцы росли на свежем воздухе и чтобы можно было почаще их навещать, брали кормилиц в окрестностях Версаля и Корбей, конечных пунктов, до которых доходили две первые линии железной дороги. Буссардели вспомнили, что Жозефа была родом из Шенея и что до этой деревни от Версаля не больше одного лье. Они расспросили служанку, кого из местных крестьянок можно было бы взять в кормилицы Викторену. Жозефа время от времени ездила к Шеней, где у нее была родня; она порекомендовала одну из своих внучатых племянниц, молодую мать восемнадцати лет, полную, здоровую, опрятную, которая хотела взять к себе питомца и выкормить его. Туанон доверили первого ребенка Теодорины, малютку Флоранс, названную так в честь дедушки, который был ее крестным. Незадолго до рождения Викторена Туанон произвела на свет третьего ребенка, и вполне естественно было, что на нее возложили почетную обязанность выкормить грудью наследника имени Буссардель.

Ребенка передали ей на руки с бесконечными наставлениями, и любящий дед добавил к ним самые щедрые обещания награды, которая ждет ее в тот день, когда младенец будет отлучен от груди и возвратится домой здоровым и цветущим. Кормилица ревностно отдалась своей миссии, но небо отнюдь не вознаградило ее за это благоденствием собственного ее ребенка: в первые же месяцы Викторен и его молочный брат заболели крупом, и ребенок кормилицы умер. Трагедия совершилась в несколько дней, почти за несколько часов; произошло это в августе, когда все Буссардели находились в Гранси. Неграмотная крестьянка, не умевшая писать, не уведомила своих хозяев и тетку об опасности, угрожавшей Викторену. Родные узнали обо всем, лишь когда вернулись в город и приехали его навестить. Они передавали друг другу младенца: он уже поправился и даже как будто стал крепче, чем прежде. Но в младенчестве дети быстро поправляются и в короткое время меняются так, что их и не узнать. Теодорина Буссардель по доброте душевной попросила священника Шенейской церкви отслужить панихиду за упокой души умершего младенца Туанон и сама возложила на его могилу венок из белых иммортелей.