Семья для Феликса (СИ)

Зря надеялась. Не прокатило. Из таких рук, как у Сева, обух ни силой, ни хитростью не выбить. Только прямотой и честностью. Тогда он отложит его сам. Может быть. Я, бывает, по старой наивной привычке, надеюсь на ранее всегда срабатывавшее оружие. Я всегда могла обвести вокруг пальца кого угодно, но не мужа. Обидно признавать, но он умнее меня.

Я забралась с ногами на диван, обняла колени и обиженно уткнула в них нос. Проводила мужа взглядом до дверей его спальни. Блин. Поговорили, называется! Так всегда: он очень тонко чувствует малейшую фальшь и реагирует соответственно. Им нельзя манипулировать. Только искренность. Обидно: он требует ее от меня, но часто не считает нужным делиться со мной своими планами и мыслями. В такие моменты, я действительно чувствую себя маленькой глупой девочкой, которой, собственно, и являюсь.

- Алохомора! Алохомора!

Опаньки! А шоу, кажется, продолжается! Я прекратила шмыгать носом. Совсем, как давеча Феликс, вытерла слезы прямо о брюки на коленках и прислушалась.

- Алохомора! Открывайте, Поттер!

Куда там! Судя по голосу, Северус не на шутку разозлился, пора было спасать положение и новенькую дверь: "Бомбарда" от Сева - вещь очень мощная. Словно порыв ветра сбросил меня с дивана. В мгновение ока я взлетела вверх по лестнице, чтобы затормозить в дюйме от бледного от ярости мужа.

Шантаж! Шанс!

- Сев, ты прости, я очень обиделась на тебя и кое-что не рассказала о своих утренних приключениях и о Феликсе. Но ты сам виноват! Не дал мне и слова вставить. Я знаю, как обойтись без столь радикальных мер. Но давай сначала поговорим. И прекрати воспринимать меня как маленького ребенка! Мне это осточертело! Не настолько я тебя и младше!

Я не смогла довести свое выступление до логического завершения: я никогда так раньше не разговаривала с мужем. Я уважала и любила его. Мне всегда была противна сама мысль о скандалах и разборках. Так же, как и Северусу. А теперь, уже второй раз за столь непродолжительное время, я осмеливаюсь повышать на него голос. Мне стало так противно, так нехорошо, так... никак, что я разрыдалась.

Северусу раньше не доводилось видеть моих слез. Он опустил палочку и явно смутился: таким смущенным я видела его лишь однажды: когда мы с ним столкнулись у дверей в ванную старост. Судя по всему, ему стало явно не по себе: что делать со мной деловой, неунывающей, агрессивной, яростно отстаивающей права любого несправедливо обиженного им ученика, он знал, а вот с истерикой сталкивался впервые.

Хорошо, что очень уж лишний вес у меня пока лишь в планах: муж подхватил меня на руки, и понес вниз. Скользкая гадина внутри меня еле слышно прошипела: "Как романтично", но тут же скрылась. Правильно сделала: я сама не ожидала, что столь примитивное, древнее, как мир женское оружие окажется столь действенным. Если еще окажется! Сев товарищ такой: вполне может приласкать, напоить успокаивающим зельем и отправиться выполнять задуманное. От острого приступа жалости к себе, любимой, но бесправной, я всхлипнула еще громче, подавилась и закашлялась.

Как бы ни была я увлечена вытиранием моих горьких слез о его одежду, я все же успела заметить кое-что, что не заметил Сев: дверь в спальню беззвучно отворилась, и на пороге появилась маленькая фигурка, воинственно сжимавшая в руках настольную лампу. Весь вид Феликса говорил о том, что меня, кажется, готовятся спасать от грозного мужа. Я округлила глаза в безмолвной попытке приказать моему рыцарю исчезнуть с этих самых глаз долой. Он в ответ тоже сделал круглые глаза, но все же верно разобрался в ситуации и исчез в недрах спальни, притворив дверь.

В ответ на эти достойные деяния я разрыдалась еще сильнее, просто до икоты. И успешно продолжала этим заниматься, вспоминая, как ни за что не про что отшлепала столь достойного молодого человека.

Северус, ошарашенный потоком слез, сгрузил меня на диван, целовал, успокаивал, шептал что-то щемяще-нежное и пытался-таки напоить меня зельями. Куда ж без зелий-то.

Кажется, артподготовка перед боем прошла успешно. Теперь нужно было максимально использовать преимущества.

4

- Поттер - сын моей подруги детства, с которой мы вместе росли и учились. Решением Дамблдора Гарри был отдан в семью его единственных родственников - сестры Лили. Раз в полгода я навещал мальчишку и передавал Петунье - его тетке, чек на содержание племянника. Петунья без восторга встретила прибавление в семействе: к тому времени у нее родился сын - ровесник Гарри. Но она, до поры до времени, не делала попыток нарушить договоренность между ней и директором и избавиться от свалившейся на ее голову обузы. Муж ее тоже был не против. И то сказать, за такие деньги, что отстегивались на содержание мальчишки, можно было и потерпеть некоторые неприятности.

Как все было бы просто, если бы то, что приходилось терпеть несчастному семейству, действительно попадало под категорию "некоторые неприятности" и не более того.