Семя Гидры

Незаметно Иван сдружился с непоседливым рыбацким сынишкой и сейчас, блуждая глазами по шумной, грохочущей, гудящей клаксонами и рычащей двигателями центральной улице Ченнаи в поисках такси, немного сожалел, что вряд ли когда-либо он снова окажется в тихой коралловой бухточке в утлой плоскодонке вместе с неугомонным говорливым Риши.

— Трипликейн! — крикнул Иван притормозившему перед ним таксисту.

Индиец вывалился по грудь из окна и показал пять растопыренных пальцев, означавших пятьсот рупий. Местные таксисты уверены: европейцы — богачи, в противном случае, зачем приезжать в Ченнаи без денег?

Иван мигом нырнул в салон и выгреб карманы. Денег хватало ровно на запланированную покупку гидрокостюма и на жилет-компенсатор. Очень не хотелось ударить в грязь лицом на новом месте, ведь по одёжке встречают даже на Андаманских островах. Оставалась надежда, что Джим откроет рассрочку, ведь теперь Иван без пяти минут инструктор элитного Scuba-Radhanagar, а посему: «Прощай безденежье!»

В кармане заурчал зуммер телефона.

— Месье Усик? — незнакомый номер мурлыкнул обворожительным женским голоском по-английски, но с лёгким французским прононсом от чего показался ещё более прелестным.

— Да, это я, — ответил Иван, косясь на таксиста, который что силы давил ладонями клаксон и осыпал проклятиями беспардонно подрезавшего его мотоциклиста.

— Вы на пути в аэропорт? — голосок сделался ещё нежнее. — Вылет через час. Ждём вас на пятьдесят первой линии. Вход со стороны…

— Да-да, у меня есть чёткое описание. Самолёт класса бизнес-джет. Борт 159. Верно?

— Так точно. Это мы.

— Честно сказать… — чтобы хоть как-то заглушить громоподобные недовольства таксиста отсутствием возможности перестроиться Иван заткнул пальцем свободное от телефона ухо, — я не совсем разбираюсь в частных самолётах… и всегда думал, что Хонда — это мотоцикл.

— Ничего страшного, месье Усик, — очаровательно пропел мобильник. — Наш самолёт небольшой, длиною всего сорок футов, и здесь он такой один. И чтобы вам было удобнее, я буду ждать вас у трапа с табличкой с вашей фамилией. Меня зовут Брижит. Я бортпроводница нашего судна. До встречи, месье Усик.

Последняя фраза прозвучала так, будто Иван и Брижит росли в одной песочнице.

Хозяин магазина Джим — высокий широкоплечий метис с длинной замысловато заплетенной иссиня-чёрной косичкой — встретил Ивана широкой американской улыбкой. Когда-то он и сам был обручённый с морем бродячий покоритель глубин, пока не познакомился с предприимчивой Анжелой. Так прирождённый аквалангист стал торговцем аквалангами.

— Рад за тебя, мой бледнолицый брат! — с напыщенным пафосом произнёс Джим. — Не всякому выпадет удача подрядиться сезонным инструктором в один из элитарных закрытых дайв-центров Бенгальского залива.

— Спасибо Семено́вичу, — пожал плечами Иван.

— Хвала покровителю ловцов жемчуга Кришне, что настоящие друзья помнят номера мобильников своих друзей, — и Джим театрально вознёс руки к небу. — Три месяца на Андаманах — девяносто дней в раю! Как же я завидую тебе, брат, — и тут же осведомился: — Но разве инструкторам не выдают снаряжение?

— Своя рубаха ближе к телу, — подмигнул Иван. — Всегда мечтал иметь собственный Скубапро.

Когда речь зашла о рассрочке, Джим переменился в лице, но оглянувшись на дверь в подсобку, согласно кивнул и полушёпотом произнёс:

— Ок. Я покрою своими. Не надо, чтобы Энджи узнала…

Какими завистливыми глазами смотрел сейчас на него Джим! Глядя на это, Иван подумал, что вряд ли когда-либо сам женится и осядет на суше. Рождённый в крохотном посёлке под Могилёвом простой белорусский парень Ваня Усик навечно обручился с морем.

Началось это в то жаркое лето, когда его, двенадцатилетнего мальчишку, мать привезла в Гурзуф к дяде Жоре. Бывают в жизни моменты, определяющие судьбу — то лето оказалось именно таковым.

Дядя Жора приходился Ваниной маме двоюродным братом, и, следовательно, двоюродным дядей Ивану. Широкогрудый, сухой и жилистый, с прекрасным здоровьем для своего пенсионного возраста, дядя Жора был настоящим морским волком. Нет, не морским — подводным. Всю жизнь он проработал водолазом-техником. В молодости трудился на заводе подводным сварщиком, после поднимал затонувшие суда, прокладывал трубопроводы, расчищал акватории. Несколько лет провёл в тихоокеанских научно-исследовательских экспедициях.

— Море с тобой всегда честное, — любил повторять дядя Жора, вглядываясь с прищуром в морской горизонт, и от переполнявших эмоций по Ваниной спине бежали мурашки.

В конце лета домой Ваня вернулся другим человеком.

Теперь студёными зимними вечерами он зачитывался историями о славных пиратах капитана Блада, о сокровищах Флинта, о пятнадцатилетнем капитане и о загадочном Наутилусе. Каждый его день начинался с пробежки, а заканчивался отжиманиями, приседаниями и подтягиваниями.

— Моряк — не профессия, — часто вспоминал он слова дяди Жоры. — Моряк — это судьба.