Семя Гидры

Иван огляделся. На полу чернел булыжник размером с кулак. Угодив в край лежака, за которым прятался Питер, он оставил на полусгнившей древесине свежую борозду значительных размеров. Скорость полёта была впечатляющей. Попади он Ивану в голову — всё закончилось бы третьей смертью за столь короткое время и такой же глупой, как и две предыдущие.

Иван прильнул к щели в стене. Никого. Кровавые лучи заходящего солнца окрасили кроны деревьев в бордо и, несмотря на лёгкие сумерки, пустырь перед хижиной просматривался вполне прилично.

Иван подполз к лежанке, извлек из сумки найденный в самолёте фонарь, вернулся и направил луч в чащу леса. Скользящий рассеянный свет вырвал из вечерних теней сплетённые ветви деревьев, увитые толстыми «канатами» лиан и в этот миг снова что-то увесистое — вероятнее всего камень значительно больший, чем прежние — шарахнул по дюралю, да так, что в листе образовалась выпуклость немалых размеров. Ещё пару таких попаданий и старая авиационная переборка прикажет долго жить.

Иван навёл фонарь на то место, откуда вероятнее всего был произведён «выстрел». Блёклый луч осветил силуэт, принадлежащий половозрелому существу. Животное сидело на ветке, и было в нём что-то неуловимое, отличающее от обезьяны или ленивца. Длинное неестественно безволосое тело с конечностями похожими на человеческие и с впалым животом под пустыми отвислыми грудями. Голова торчала прямо из туловища, укрытая густым рыже-коричневым ворохом то ли шерсти, то ли волос. Но главное, что поразило Ивана — горящие глаза, близко посаженные на багровой морде и белый оскал зубов. Существо больше походило на нечто среднее между разъяренным бомжем, защищающим мусорный контейнер от сородичей и рыжим орангутангом, подобно тому, каких Иван видел в чиннайском зоопарке. Но в отличие от бесхвостых орангутангов, позади животного болтался длинный чёрный хвост.

Рядом показался второй. То был ещё один представитель «безволосой полуобезьяны». Что-то длинное болталось у него спереди. Существо встало на ноги, выпрямилось и принялось проделывать своим длинным «хвостом» широкие круговые взмахи. Только теперь Иван понял, никакой это был не хвост, а сплющенная лиана. Раскрутив её, существо сделало неуловимое движение, и вмиг огромный булыжник проломил ветхую стену хижины. Иван оцепенел. С руки у полуобезьяны свисала самая настоящая метательная праща!

Фонарь дёрнулся, луч побежал по темнеющим кронам и Иван с ужасом констатировал — таких существ на ветках насчитывалось с добрую дюжину и у каждого по праще.

Очередной булыжник жахнул прямиком в щель, куда светил фонарь. Твари целили в свет и били наверняка. Иван поспешно потушил фонарь, но и это не помогло. Мощь залпов удвоилась. Теперь снаряды, сорвав полог с проёма, летели в очаг. Довольно частые попадания поднимали столбы искр. Угли разлетались по хижине и могли оказаться источником пожара.

Действо походило на артиллерийскую подготовку перед осадой. Залпы были спланированными и системными, и Иван ничуть бы не удивился, заметь он на ветке существо-командира, подающего отмашку с криком: «Пли!»

Иван, а за ним и Питер забились в угол за кислородными баллонами. Иван направил ракетницу на вход. Когда-нибудь это безумие закончится, и первая тварь переступившая порог павшей крепости, получит залп помощнее булыжника. Но камни не переставали лететь, а хижина стонала, скрипела и кряхтела, грозя вот-вот обрушить свод на головы осаждённых.

Вдруг обстрел затих, и треск крушащегося дерева сменился многоголосыми вскриками схожими на дельфиний разнотональный писк и свист.

Иван всматривался в ночь сквозь разбитые стены.

Перед хижиной двигалось существо. Мерно прохаживалось вдоль пустыря, но входить не спешило. Иван вдруг подумал, что подстрели он сейчас «смельчака», акт возмездия увидят остальные и вполне вероятно охота к штурму у них отпадёт.

Он подполз ближе, притаился за изуродованным, держащимся на честном слове дюралевым листом и выглянул наружу. Перед хижиной неторопливо фланировал невиданный зверь. Похож он был на леопарда размерами с дворнягу, но приземистей, с более короткими и мощными конечностями. Густая медвежья шерсть крапчатого окраса с отчётливо выраженными дорожками продолговатых чёрных пятен. Сильные лапы мягко касались земли, минуя Ивановы ловушки, а небольшая короткоухая голова обращена в сторону лесной чащи, опустевшей от обезьяноподобных «стрелков».

Не удивительно, что дюжина испугалась одного. Встань этот представитель семейства кошачьих на задние лапы, ростом он превзошёл бы любого человекоподобного примата. А твари, бесспорно, были человекоподобными. Их действия скорее походили на вполне цивилизованное желание запугать, сломить волю противника, а вместе с ней и подавить стремление к обороне. Многовековая тактика толпы.

Хищник-одиночка действует по-иному. Он не швыряется камнями. И без этого уверен в своём превосходстве. Нет задачи запугать. Есть задача сделать охоту удачной, а в этом порука — холодный расчёт и полный контроль над жертвой. Именно это сейчас и демонстрировал краповый хищник своим победным маршем.