Семя грядущего. Среди долины ровныя… На краю света

Итак, на другой день Емельян проснулся до восхода солнца и, вспомнив о вчерашнем своем разговоре с Надей Посадовой, решил, что именно сегодня он и должен поехать в отделение совхоза, а оттуда - в штаб бригады к Егорову. Казалось, все складывалось хорошо, и особенно вчерашняя история с полицейскими обернулась в его пользу, но на душе у Емельяна было тревожно. Не случайно вчера пьяный сержант назвал его большевистской сволочью. Значит, ему все же не доверяют, и гестапо подозревает в нем советского разведчика. Конечно, перед тем как ехать в штаб бригады, не мешало бы побывать в городе, получить побольше сведений, чтобы пообстоятельней информировать Егорова. Но сегодня почему-то, как никогда, не хотелось ехать в город. Интересно, как отнесется Кристиан Хофер к его вчерашнему поступку? Штангль небось уже успел доложить или сегодня пошлет донесение в город. Штангля провести нетрудно. Для пущей важности ему можно еще один "фактик" подсунуть: например, еще до приезда барона перевести на центральную усадьбу с филиала скот и зерно.

На улице было свежо и пасмурно. Возле комендатуры Емельян заметил какое-то оживление: бегали солдаты, гудели моторы автомашин. Почему в такую рань? Не иначе что-то стряслось. Емельян направился в комендатуру. Во дворе встретил недовольного, с распухшим лицом и красными белками Штангля. Солдаты толпились вокруг заведенных автомашин, грузили в кузова боеприпасы и личные вещи. Было ясно - гарнизон куда-то уезжает. Куда? Может, на операцию против партизан?

- Доброе утро, Отто! - весело окликнул Емельян сержанта.

- Ничего доброго не вижу, - буркнул тот угрюмо. Но Емельян сделал вид, будто не заметил, что сержант не в духе. Сказал:

- А я к тебе за советом. Пожалуй, ты прав, надо ликвидировать филиал имения.

- Смотри, чтобы поздно не было. Пока ты раскачаешься - партизаны ликвидируют, - мрачно ответил Штангль и, отведя Емельяна в сторонку, сказал таинственным шепотом: - Вот что, Курт: мы срочно уезжаем в город. Приказ начальства.

- Что-нибудь случилось? - с деланной тревогой спросил Емельян.

- Партизаны наглеют. В соседнем районе крупными силами захватили город, целые сутки держали в своих руках, сожгли бензосклад, вокзал, какой-то завод, взорвали мост. Одним словом, набезобразничали. Начальство всполошилось. Как бы и у нас, чего доброго, не случилось похожее. Так что мы тебя оставляем. Будь осторожен. Держи связь с Борисом. Полиция здесь остается. И до свидания. Спешу. Башка трещит, будто вчера в нее раскаленных камней натолкали. Привет барону! - уже на ходу крикнул Штангль.

Но Емельяну теперь было не до него. Он мысленно благодарил сержанта за важную новость: партизаны его родного района произвели такую дерзкую и удачную операцию! Ведь это грандиозно! Он представил, как обрадуются Иван Титов, Егоров и вся бригада. Нет, он должен немедленно ехать к себе в штаб.

Емельян ликовал. Быстро разбудил Федина, рассказал ему о последних новостях, сообщил, что он сейчас же уезжает к Егорову.

- Если меня будут спрашивать, скажи, что уехал в отделение. Хотим, мол, филиал там ликвидировать, а все имущество перебросить сюда. Если завтра к вечеру не вернусь, садись на лошадь и скачи в отделение. Там ты получишь приказ, как действовать дальше, - распорядился Глебов и уже через четверть часа на полном галопе мчался в штаб бригады.

4

- Оставаться в имении больше тебе нельзя, - теперь уже твердо, как свое решение, повторил Егоров. Они сидели в новом штабном блиндаже с дощатыми стенами и бревенчатым в два наката потолком: командир и комиссар бригады, начальник штаба и начальник разведки. Посредине, несколько поодаль от стола, у которого сидели трое, стояла чугунная плита. Четвертый - Иван Титов - ворошил в ней сухие еловые дрова, и они весело и задорно потрескивали, обдавая обветренное заросшее лицо начальника штаба приятным теплом. На плите кипел чайник. Егоров пристально смотрел на Глебова темными острыми глазами и мягко стучал по столу своими маленькими, почти детскими пальцами. Емельян помнит Захара Семеновича, осунувшегося, убитого горем, в те дни, когда он узнал о гибели своей семьи, отчужденного и безнадежно усталого. Теперь перед ним сидел энергичный, подтянутый человек, совсем еще молодой и красивый, насколько Емельян мог разбираться в мужской красоте. Круглое белокожее без морщин лицо комбрига чисто выбрито, черные, без всяких следов седины волосы гладко зачесаны. - По данным подпольного горкома, тебя уже выследили и вот-вот должны арестовать, - продолжает Егоров. - В имении ты свою задачу выполнил, и больше тебе там делать нечего. Ты нам нужен не как резидент, а как начальник разведки. Резидента ты найдешь, если он тебе потребуется именно в имении барона.

- Не хотелось бы терять должность управляющего.

- А Федина нельзя выдвинуть? - спросил Егоров.

- Я об этом думаю, - ответил Глебов. Человек острого, гибкого ума, он умел быстро соображать и перестраиваться в соответствии с новой обстановкой.