Семя грядущего. Среди долины ровныя… На краю света

Он говорил убежденно, с апломбом, не допускающим ни малейших сомнений, сопровождая каждую фразу красивым убедительным жестом. Нельзя было не обратить внимания на пальцы его рук - длинные, тонкие.

Я видела, что он позирует, но делал он это до того грациозно и с тактом, что можно было простить человеку такую слабость.

- К вашему сведению, дорогая Ирина Дмитриевна, - "дорогой", "милейшей", "любезной" я стала после второй нашей встречи с Дубавиным, - наш морской район самый богатый в мире по концентрации рыбы. В три раза выше, чем концентрация рыбы в Азовском море. В Азовском море! - повторил он. - Все дело в научной организации лова. Научно нами доказано, что основная масса рыбы подходит на откорм к нашему побережью в холодные месяцы. Практики вроде Новоселищева не хотят с этим считаться: у них старая традиция - дескать, самый интенсивный лов в летнее время. Вздор все это, летом рыба уходит к северным широтам. На чем основана практика Новоселищева? На количестве выловленной рыбы? Ничего подобного. В зимнее время сильные штормы, темень. Прежде просто не ловили рыбу зимой, ловили только летом.

Все это он обосновывал научно, убедительно. Он говорил мне интересные вещи, о которых я, например, раньше и не знала. Экономика прибрежного Заполярья! Рыба - и все. Так я думала прежде. Оказывается, нет. Оказывается, водоросли, вся эта скользкая неприятная зелено-бурая масса, которая обнажается во время отлива, - это тоже ценность, богатство. По словам Аркадия Остаповича, из них можно вырабатывать очень ценные продукты. А моллюски, рачки-креветки - это же клад. Надо только организовать их промысел и переработку. Для этого не требуется больших капиталовложений. Нужны желание, энергия.

- Мы с вами живем на чудесной земле, милейшая Ирина Дмитриевна! - говорил Дубавин, сверкая темными глазами и возбужденно расхаживая по кабинету. В эту минуту мне казалось, что такие люди, как он, в состоянии обновить суровый заполярный край. Потом взглянул в окно на море, затем на часы, сказал авторитетно: - Сейчас как раз высшая фаза отлива. Пойдемте, я вам покажу, так сказать, в натуре.

Мы вышли на берег. Был зимний полдень. Еле-еле брезжил сырой, зыбкий туманно-сеющий рассвет. Липкий, прелый западный ветер принес оттепель, тонкий слой снега растаял, на влажной земле оставалась хрупкая корка льда.

- Скользко, - предупредительно сказал Аркадий Остапович. Левой рукой он опирался на изящную дорогую трость, правой поддерживал меня под руку, спросив, конечно, на то разрешение.

- Вот, смотрите, - он поддел острым концом трости водоросль, - это ламинария, или попросту морская капуста. Без нее вы, дорогая Ирен, - он вдруг перешел на веселый полушутливый тон, - не можете работать по своей специальности. Да, представьте себе. Обыкновенный йод, ведь его получают вот из этой гадости.

Посмотрел на меня с торжествующим восторгом, потом опять поковырял тростью в водорослях, поддел уже другую, объявил громогласно:

- А это фуксы, или по-местному тура. По содержанию витамина С приближается к лимону. Из этого сырья добывают агар и альчин. Как вы, очевидно, знаете, один процент агара, добавленный в хлеб, придает последнему изумительное качество - хлеб может месяц не черстветь. А в медицине - это уже снова по вашей части - препятствует свертыванию крови. - И, подводя итог нашему знакомству с морскими водорослями, заключил с дружеским покровительством: - Вот так-то, товарищ Ирен. У вас красивое имя. В жизни не часто встретишь человека, в котором все прекрасно, начиная от имени.

Я не люблю пошлостей, поэтому решила напомнить слишком увлекшемуся ученому:

- Оригинален ход ваших мыслей - ценные изящные водоросли и мое имя в вашей обработке рядом и без всякого перехода.

Он нарочито весело и неестественно громко рассмеялся:

- В самом деле, без перехода. Просто я вижу, что вас этот силос нисколько не интересует.

- Вы ошибаетесь. Не силос, а йод. А я врач, как вам известно. Меня это не может не интересовать. Я вот думаю, почему все это богатство не находит своего хозяина?

- Не все сразу, любезная Ирен, придет время, придет и хозяин. Люди нужны, а людей здесь нет, не так много желающих ехать сюда. Романтиков вроде нас с вами больше в современной литературе, чем в жизни.

- Ну, не скажите: а полпоселка новоселов, приехавших из глубины России? - возразила я, вспомнив моих милых хозяев - Лиду и Захара Плуговых.

- Не будьте наивной, Ирен: половина из них неудачники, которые никак не могут найти себя в жизни. И не найдут - смею вас заверить. А другая половина примчалась за длинным рублем. Жить негде было, а здесь новые дома дают, вот и приехали. Сколотят деньгу и обратно улетят.

- Вы несправедливы к людям, Аркадий Остапович. Нельзя так плохо думать о людях, тем более что они того не заслуживают.

- Вы неправильно меня поняли: я вовсе не склонен осуждать их, отнюдь нет. Я просто излагаю факты языком презренной прозы. Такова жизнь. Поймите меня, трогательная наивность, - в жизни все сложней и проще.

- Не могу понять: сложней и проще, как это?