Семья и как в ней уцелеть

Робин. Да, частично, поэтому-то значение переходного объекта так велико. Иногда ребенок сунет в рот просто край простыни, одеяла, и эти «объекты» будут ассоциироваться у него с покоем и сытостью. Будут представлять мать.

Джон. И когда ребенок таскает с собой повсюду одеяло, мишку или зайку, они напоминают ему о досягаемости матери, они ему… нет, не мнимая — «мнемомама».

Робин. Хорошо придумали! Ведь на этой стадии память у ребенка еще ненадежная. Даже если он и умеет соединить разные разности мамы воедино — в целое — материнский образ у него легко разлетается на осколки под ударом сильных эмоций. Матери слишком долго нет — и ярость, обрушившись на ребенка, уничтожит материнский образ, не устоявшийся в памяти. Ребенок не сможет вызвать образ отсутствующей матери, чтобы успокоиться. Набитый же ватой зайка поможет появиться ее образу, а образ поможет не впасть в отчаяние. Ребенок сумеет вспомнить — даже при отсутствии матери — ее поддержку.

Джон. Хорошо, частично зайчик сослужил службу. А чем еще он полезен?

Робин. Ну, дальше ребенок многое узнает о себе самом, играя с зайкой. Понаблюдайте за ребенком, увлеченным игрой с переходным объектом. Вы увидите, что объекту он отводит свою роль, себе берет мамину. В каком-то смысле ребенок превращается в маму, заботящуюся о своем зайке.

Джон.«Ты мой заинька-паинька». Или: «Не делай так, мамочка такого не любит…»

Робин. Да, уже заговоривший ребенок скажет что-нибудь вроде этого. Он узнает о своих чувствах, проецируя их на игрушку. Вот ребенок играет «мать», смотрит за зайкой, а вот уже игрушка — мать, он прижимается к ней, ищет в ней эмоциональной опоры.

Джон. Значит, попеременно принимая роль «матери» и роль «ребенка», он лучше понимает, как это — быть матерью, и лучше понимая мать, неизбежно лучше понимает себя. В определенном смысле он продолжает прояснять свои «границы», когда не спеша разбирает все, что происходит между ним и мамой.

Робин. Совершенно верно.

Джон. И, вероятно, тут очень помогает заячье «бездушие». Заяц не реагирует, не подвержен смене настроений и чувств. С ним не запутаться.

Робин. Ну-ну, продолжайте.

Джон. Есть одна эмоция, которая меня немного сбивает с толку. Соперничество. Иногда рядом с кем-то я вдруг чувствую: конкурент, но мне трудно понять, в какой степени провоцирую ситуацию я, а в какой — то, иное лицо. Непрерывное взаимодействие — непрекращающаяся смена чувств — затрудняет установление «границы», я не могу определить, где кончается мое желание превзойти другого, где начинается стремление другого взять верх надо мной. Даже если позже пробую разобраться, не удается. А тот факт, что заяц — «величина неизменная», наверное, помогает ребенку в ученичестве.

Робин. Да, я думаю, Вы правы. Кстати, тут одна из причин — и по-моему, главная — эффект психоанализа. Пациент с непроясненными «границами» сможет увидеть их отчетливее и — распутать клубок чувств, выяснить, какие тянутся к нему самому, какие чувства — воображаемые, спроецированные, потому что психоаналитик «держит нейтралитет», не реагирует, разве что изредка позволит себе беспристрастное замечание.

Джон. Вероятно, «играя» мать, ребенок также обнаруживает «правила» этой игры, учится заботиться о себе самом, смотреть за собой, что чрезвычайно важно в процессе его зарождающейся самостоятельности.

Робин. Да, верно.

Джон. Хорошо, рассмотрели вторую полезную сторону переходного объекта. Еще каким бочком славный зайка может повернуться к ребенку?

Робин. От зайки польза не только в том, что ребенок, во-первых, утешится им вместо матери, во-вторых, играя с ним, многому научится. Еще важнее, что посредством зайки мать вручает ребенку «разрешение повзрослеть».

Джон. Загадки загадываете!

Робин. Вспомните, что такое для ребенка взросление. Это переход со ступеньки, где мать для него все, на ступеньку, где привязанность ребенка распространяется и на других — на отца, братьев, сестер и так далее. И если мать радуется происходящему, если дает ребенку зайку и принимает зайку «в компанию», она тем самым подталкивает ребенка к следующей ступеньке.

Джон. То есть «сигналит» ребенку: «Я рада, что ты отдаляешься от меня». Да, наверное, понимаю, о чем Вы. Показывая, что она рада, когда ребенок играет с зайкой в ее отсутствие, она внушает ребенку, что ему весело одному, без нее, хотя она отчасти и с ним — она «в зайке», который смягчает разлуку. Что же — решение «Уловки-22»!

Робин. Шустрый зайка передает ребенку от матери и еще послание: «Отдаляйся. Не рвись, тебе не надо с этим слишком спешить — когда сможешь, ты от меня оторвешься. Но я вынесу».

Джон. Как… «оторвешься»? Насовсем?

Робин. Да. Послание — дословно — такое: «Я хочу, чтобы ты вырос, чтобы когда-нибудь совсем не нуждался во мне».

Джон. Ну, ясно, что зайцы резвы доставлять послания, но чтобы последнее донес — как-то не верится!

Робин. А мне оно кажется логически завершенной формулировкой того, которое мы уже согласовали.