Семья и как в ней уцелеть

Робин. Да, по меньшей мере, еще одно дело. Мы говорили, что вначале младенец ощущает себя бесконечностью. Потом, обнаруживая свои «границы», он постепенно ужимается до комочка и утрачивает ощущение всемогущества. Но не теряет равновесия, потому что близок к маме, а она представляется ребенку на ранней ступеньке самим Господом Богом. Дальше он должен утратить и эту иллюзию. Значит, если со временем он поймет, что мама не правит миром, что она должна делить власть с отцом, он еще на шаг продвинется в своем развитии.

Джон. Позже он обнаружит, что папа тоже не Бог.

Робин. Разумеется. И если отец делает свое отцовское дело правильно, он не оставит у ребенка сомнений, что он — часть чего-то большего и занимает свое место, как все другие.

Джон. Значит, ребенку повредило бы, узнай он, что папа под контролем у мамы. Ведь «ходунок» не сделает положенного ему «семимильного шага» — так? Не усвоит, что мама не Господь Бог. Если она властвует над папой, ребенок будет по-прежнему представлять ее в ипостаси самого Господа.

Робин. Правильно рассуждаете. Я думаю, ребенок на пути к истине должен узнать, что мама не Бог, что папа тоже не Бог… никто не Бог.

Джон. Это для меня ново.

Робин. Я считаю, это важнейший урок. Возможно, из-за того, что он не усвоен, семьи с мамой-правительницей потихоньку портят детей.

Джон. Что Вы говорите?

Робин. Фактически, почти во всех семьях, обращавшихся ко мне с жалобой на трудного ребенка, господствовала мать. Или мать царила, или… вообще хаос.

Джон. Поразительно!

Робин. Да. Я тоже удивился, когда обнаружил такое. Я стажировался как детский психиатр и пошел к старшей по патронажу, закреплявшей врачей за семьями, после того, как увидел с десяток семей. Я пожаловался, что случаи как на подбор. Нельзя ли, попросил я, чего-нибудь другого для разнообразия? Она мне посоветовала не волноваться по мелочам и сказала, что уже десять лет видит трудных детей — все росли в одинаковых семьях!

Джон. Надо же…

Робин. Если не забывать о теме нашей книги, то я должен заметить: данные по здоровым семьям показывают, что в таких семьях «власть» родители делят между собой. Оба работают и очень тщательно взвешивают, кто что берет на себя. Но если речь не о самой здоровой семье, о такой, где кто-то один «за главного», будет лучше, если главная роль достанется отцу, а не матери.

Джон. Лучше для детей?

Робин. Да. Для детей — подчеркиваю. А что происходит у супругов, когда дети спят, это, разумеется, дело супругов.

Джон. Ой, смотрите, феминистки жала оттачивают!

Робин. Напугали! Прекрасно знаю, что мои слова отдают женофобией. Я совсем не сразу усвоил этот взгляд на вещи, но, в конце концов, нельзя же отвергать очевидное. Если, конечно, представлять полностью картину в таких проблемных семьях. Вначале мы ошибались, сваливая вину на «кастрированных матерей», как мы их называли. Потом, принявшись наблюдать отцов, яснее разобравшись в механике семьи, мы поняли, что в равной мере виноваты отцы, которые уворачиваются от ответственности.

Джон. Вы хотите сказать, что матерям не остается выбора, как только взвалить ответственность на себя?

Робин. Именно. У них нет выбора. Но теперь, усвоив системный подход, мы смогли, наконец, понять, что никто тут не виноват. Система есть система. Работает автоматически. Машинально.

Джон. Повторю Вам Ваши слова. Вы «договорились» до того, что в здоровых семьях власть делится между родителями по соглашению. В других семьях кто-то один из родителей оказывается сильнее. В тех, где мать сильнее, у детей, как Вы утверждаете, ссылаясь на свой опыт психотерапевта, будут проблемы. Откуда Вы заключаете, что если нужен «главный», таким лучше быть отцу. А «вещественнее» доказательств не найдется?

Робин. Ну, я должен сказать…

Джон.…в отчаянной попытке оправдаться…

Робин. Да нет. Понимаете, меня сами матери убедили.

Джон. И редколлегия «Спэа Риб»[11] подбила…

Робин. Убедили матери и дети. Я стою на своем…

Джон. Храбрец!

Робин. Я вовсе не сторонник дискриминации женщин. Я за равноправие, за обсуждение дел, за совместное принятие решений.

Джон. Что пристало по-настоящему здоровому человеку…

Робин. Перестаньте паясничать. Слушайте. Каждый раз, приходя с жалобами, матери из семей, о которых речь, повторяли, что очень бы хотели, чтобы отец показал свою власть. И до сих пор говорят… Не только матери проблемного ребенка — братья, сестры обычно единодушны, что отцу надо бы быть построже.

Джон. Итак, да здравствует сильный пол?

Робин. Нет, я за матерей беспокоюсь. Одна мать мне вот что сказала: «Дело в детях. Сначала все в порядке, а пойдут дети — на вас столько всего наваливается! Вы просто пугаетесь — на вас столько ответственности! Поэтому и нужна… «верховная власть». Ну, чтобы «впрыснула» бодрости время от времени, чтобы вы могли продолжать… нести свои обязанности, чтобы знали, что у вас есть силы продолжать».