Семья и развитие личности. Мать и дитя.

Зачем эта мать обратилась ко мне? Ей нужна была поддержка в ее собственных представлениях о младенце. Во-первых, девочка для своего возраста была вполне развита, никакого отставания в развитии не было, в то время как в больнице предполагали, что она отстает. Во-вторых, мать соглашалась с необходимостью лечить левую руку, но не собиралась соглашаться на многочисленные исследования и особенно отказывалась поместить руку девочки в лубок. Совершенно очевидно, мать лучше чувствовала потребности девочки, чем врачи и сестры. Например, она встревожилась, когда попросили оставить девочку на ночь в больнице, чтобы сделать ей анализ крови. Мать не согласилась, и анализ был взят амбулаторно, без осложнений, связанных с помещением девочки в палату.

Таким образом, проблема заключалась в следующем: мать вполне осознавала свою зависимость от больницы во всем, что касается физической стороны, и ей приходилось признавать тот факт, что физически ориентированные специалисты не признают младенца здоровым человеческим существом. Однажды она решительно возразила против помещения руки девочки в лубок, хотя ей уверенно заявили, что в таком возрасте на девочку это не повлияет; однако она была уверена, что повлияет отрицательно; она видела, что девочка левша и лубок повредит развитию ее левой руки на этой чрезвычайно важной стадии, когда хватание создает мир.

Вот описание ребенка (семи месяцев) во время консультации.

Когда я вошел в кабинет, девочка внимательно посмотрела на меня. Убедившись, что я вступил с ней в контакт, она улыбнулась и ясно показала, что понимает: началась коммуникация с другой личностью. Я взял неподточенный карандаш и подержал перед ней. По-прежнему глядя на меня и улыбаясь, она взяла карандаш правой рукой и без колебаний сунула в рот, явно довольная. Несколько мгновений спустя она переложила карандаш в левую руку, продолжая держать его во рту. Потекла слюна. Так продолжалось примерно пять минут, пока она случайно не уронила карандаш. Я вернул его ей, и игра началась снова. Еще несколько минут, и карандаш снова упал, но на этот раз ошибка была менее очевидной. Теперь девочка не была озабочена только тем, чтобы взять карандаш в рот; однажды она сунула его себе между ног. Она была одета, потому что я не думал, что придется ее осматривать. В третий раз она уронила карандаш нарочно и смотрела, как он падает. В четвертый раз поместила карандаш вблизи материнской груди и уронила между матерью и ручкой кресла.

К этому времени мы уже подошли к концу консультации, которая продолжалась полчаса. Когда игра с карандашом кончилось, ребенок захныкал, и последовало несколько неловких минут: ребенок считал, что пора уходить, а мать была еще не готова уйти. Однако особых трудностей не возникло, и мать с дочерью вышли из кабинета, вполне довольные друг другом.

Пока все это происходило, я разговаривал с матерью и только один раз попросил ее не показывать на ребенке то, о чем мы говорим, например, когда я спрашивал о запястье, она вполне естественно отвернула рукав платья девочки.

Консультация особой цели не достигла, за исключением того, что мать получила поддержку, в которой нуждалась. Ей нужна была поддержка в ее вполне реальном понимании потребностей собственного ребенка, а врачи отказывали ей в этой поддержке, не желая признавать границ своей узкой специальности.

Более общее критическое суждение высказано медсестрой, которая написала: «Я долго работала в известном роддоме. Я видела, как детей держат вместе, так что их кроватки соприкасаются, закрывают в душной комнате на ночь, никакого внимания не обращая на их плач. Я видела как младенцев приносят к матерям закутанными, со связанными руками, рот младенца сестра прижимает к груди матери и держит так иной раз час, пока мать в изнурении не разражается слезами. Многие матери ни разу не видели ножки своих детей. Если у матери была „специальная“ сестра, лучше не становилось. Я много раз видела жестокое обращение сестер с младенцами. В большинстве случаев сестры не обращали внимания на указания врачей».

Если человек здоров, нужно постоянно идти в ногу с естественными процессами: торопливость или отставание — это вмешательство. Больше того, если мы сумеем приспособиться к естественным процессам, можно самые сложные механизмы предоставить природе, а самим наблюдать и учиться.

Проблема, заключенная в нас самих