Семья на первом месте (СИ)

— Для начала его нужно протестировать, — отозвался волшебник, чуть помешивая содержимое котла своей деревянной палочкой. Эванс с интересом глянула на юношу. — Как насчёт Поттера? — предложил он с усмешкой.

— Северус, — предупреждающе глянула на него рыжая волшебница.

— Цветочек, тебе ведь самой интересно. — Лили отвела взгляд. — Оно ему не повредит, скорее даже наоборот.

— Северус! — девушка легонько стукнула его в плечо, чем вызвала смешок. — Ты когда-нибудь перестанешь над ним издеваться?

Эванс угрожающе расставила руки в боки.

— Лилс, Поттеру, как бы это не звучало,— Снейп фыркнул, на что девушка закатила зелёные глаза. — Нужна помощь, и мы поможем её предоставить.

— Ты просто хочешь узнать, как на него подействует наше зелье, — возразила волшебница, пытаясь развязать фартук.

— В большой степени, — согласился парень и подошёл к Эванс, дабы помочь ей с узлом на спине. — Но признай, Поттер был куда лучше, когда Лестрейндж была рядом. Сейчас же он будто… — Снейп умолк.

Лили поджала губы и печально кивнула.

— Будто потерял смысл жизни. Он ведь наш друг, Северус.

— Точно не мой, — отрезал бывший слизеринец.

— А вот и нет, — возразила Лили, сощурив ярко-зелёные глаза. — Он тебе импонирует.

Снейп фыркнул, скрестив на груди руки.

— Чушь! — Эванс выжидающе глядела, не сводя глаз с лица Северуса. — Ну, может, совсем чуть-чуть. Если ты ему скажешь или кому-то ещё, особенно дворняге Блэку.

— Я могила, — прошептала Эванс, сделав соответствующий жест. — Ты ещё на его свадьбе отплясывать будешь! — крикнула она, спускаясь с лестницы. — Вот увидишь!

— Лили! — взревел волшебник, яростно махая головой.

***

Поместье Пьюси

За длинным столом сидела пара и не спеша уплетала завтрак. Голубые глаза не отрывались от бледного лица девушки, которая ковыряла вилкой в тарелке. Этелберт качнулся на стуле и потянулся за бокалом вина, выпивая содержимое до дна.

— Не слишком ли рано для алкоголя? — Алина поёрзала на скрипучем стуле, чувствуя себя неуютно.

В этом доме ей всё казалось неудобным и чужим.

— Волнуешься за меня, дорогуша? — насмешливо протянул Пьюси.

— Ты становишься буйным.

Взгляд Лины не отрывался от жареного яйца с кусочками помидор, кои покоилось на её тарелке, всё ещё нетронутые. Этелберт недовольно поджал губы. Резко поднявшись с места, он направился к жене, вжавшуюся в спинку стула.

— Я не это имела в виду, — пролепетала она заплетающимся языком.

— Думаешь, я ненормальный?

Он рывком поднял её на ноги, толкнув к стене. Мужские руки сжали тонкую шею. Алина вцепилась в его запястье, царапая ногтями, отчего на коже оставались алые царапины.

— Может, только вино и помогает мне терпеть тебя! — прошипел он ей в лицо, сильнее надавливая на горло, из-за чего Алине пришлось привстать на носки туфель.

— Этелберт, пожалуйста. — Пьюси склонил голову вбок, взглянув на жену так, будто впервые её видит. — Пожалуйста, — хрипела Лина, не имея сил сопротивляться.

Юноша не сразу, но всё же разжал пальцы, отшатнувшись. Дыхание сбилось. Он вновь не сумел взять эмоции под контроль, позволив гневу взять вверх над рассудком.

Алина упала на колени, жадно хватая грудью воздух. Её глаза жгло от слёз и обиды. Пьюси не отрывался от неё, наблюдая, как часто она дышит, как громко всхлипывает, как трясутся её руки и глаза, полные ужаса, боятся на него взглянуть.

— Почему ты меня так сильно ненавидишь? Что я тебе сделала? — Алина окинула его ненавистным взглядом. — Что я сделала не так, Этелберт?

Он ничего не ответил. Алина поднялась на ноги и, держась за покрасневшее горло, поплелась в свою комнату. Дорожки слёз увлажнили щеки.

Она так устала быть девочкой для битья.

Этелберт частенько срывался на ней, в основном это были оскорбления и ругательства, реже рукоприкладства, например: оттолкнуть; больно схватить за плечи и встряхнуть; сжать шею и тем самым довести до удушья. Как ни парадоксально, но магию он не применял. Хотя это всё равно не меняло того факта, что порой Алина боялась лишний раз посмотреть в его сторону.

— Ты всё испортила. Ты всё испортила, — повторил он снова, чуть ли не плача. — Я ненавижу тебя!

Лина застыла у порога.

— Как давно ты меня ненавидишь? — деревянным голосом спросила она, задрав голову вверх.

Её муж пошатнулся, не в силах устоять на ногах, видя её полный ненависти взгляд. Он выбежал из столовой, пальцами надавив на виски, только бы прогнать из мыслей образ, преследующий его годами.

— Как давно, Этелберт?

Услышав своё имя, Этелберт подавился виски, которое жадно хлебал из хрустального стакана, стоило ему оказаться в гостиной. Пьюси истерично расхохотался, неуклюже усаживаясь в бархатное кресло. Алина подошла ближе, внимательно оглядывая волшебника, чьи глаза лихорадочно блестели, как у самого настоящего безумца.

Её передернуло.

— С самого начала, — сквозь зубы прошипел Пьюси, откидываясь на спинку кресла. — Ты всегда была такой… Такой, — он запнулся, — невинной…

Алина вздрогнула. Поколебавшись, она присела на диван недалеко от мужа. Пьюси снова налил себе виски, залпом осушил стакан.