Семья на первом месте (СИ)

Ранним утром Лина стояла посреди той самой гостиной, в которой под покровом ночи дала непреложную клятву старшему брату. Если бы отец узнал, убил бы троих разом. Прощаясь с братьями, Алина обняла каждого, целуя в обе щеки. Она обещала, что будет писать каждый день.

Нехотя, но им пришлось отпустить её.

Оказавшись на пороге двухэтажного дома, Лестрейндж бесшумно отворила дверь. Внутри было тихо, наверно, все ещё спали. Пройдя по коридору, она заметила просторную гостиную, в которой как раз сопели три мародера. Поднимаясь по скрипучей лестнице, слизеринка старалась не издавать лишних звуков.

Ступая по второму этажу, она заглядывала в каждую дверь, встречающуюся ей на пути, покуда не добралась до нужной. Дернув дверную ручку на себя, Лина оказалась в небольшой комнате. Внутри оказалось довольно темно из-за плотных штор, не позволяющим солнечным лучам пробраться внутрь.

На кровати, расположенной у стены, лежал молодой волшебник, тупо устремив взгляд в потолок.

— Уходи, Бродяга. Я не хочу никого видеть.

Голос Джеймса звучал до того отстраненно, из-за чего Лине подумалось, будто она ошиблась домом.

— Даже меня? — Алина подошла к изголовью кровати, присев на ее край.

Поттер приподнялся на локтях, прищурившись, дабы получше разглядеть подругу.

— Это правда ты? — спросил он сипло, отказываясь надевать очки. — Если вдруг ты сон, то прошу, не исчезай, — прошептал Джеймс, протягивая руку к лицу Лестрейндж. Она перехватила его ладонь, крепко сжав в своей. Поттер прикрыл глаза. — Я писал тебе, — грудная клетка девушки сжалась. — Ты не ответила ни на одно письмо.

Тая обиду, Поттер повернулся к ней спиной.

— Я ничего не получала, — прошептала Лестрейндж, боясь дотронуться до друга.

К горлу подкатил ком горечи. Она хотела встать с кровати, немедленно покинув комнату, но сдавленный голос друга её остановил.

— Не бросай меня, — протянул Джеймс.

Алина мигом прилегла на кровать подле него, обняв со спины.

— Не брошу, — прошептала она ему на ухо.

Джеймс накрыл холодные руки девушки своими горячими.

***

Сириус Блэк проснулся раньше всех, во всяком случае, он так считал, судя потому, что Петтигрю на пару с Люпином всё ещё храпели на диване.

С каждым днём ему становилось хуже. Видя мучения лучшего друга, Сириус задавался вопросом, что бы он чувствовал, если бы его родители умерли бы прямо сейчас.

Грустил бы?

Ответа он не знал.

Бродягу привлёк приятный запах, доносящийся из кухни.

«Должно быть, Эванс здесь» — пронеслось в его мыслях.

Но когда он вошёл внутрь, то увидел совсем не то, чего ожидал. Лестрейндж готовила в фартуке миссис Поттер, попутно нарезая овощи на деревянной досточке. Блэк облокотился на дверной косяк, следя за манипуляциями подруги.

Её длинные волосы, заплетённые в тугую косу, доходили до поясницы. Алое короткое платье прикрывало округлые бёдра, оставляя место воображению. А её стройные ноги… Сириус был готов наблюдать за ней вечность.

Как бы хотелось бы прямо сейчас…

— Не ожидал тебя здесь увидеть, — Блэк сдул со лба прядь.

Волшебница подпрыгнула от неожиданности, едва не выронив нож. Ему определенно удалось её напугать.

— Сириус, — протянула Лина, нахмурив брови. — Ты напугал меня.

Проигнорировав слова подруги, Сириус развязной походкой подошёл к шкафчику, находившемуся за спиной слизеринки. Не удосужившись подождать, пока Алина отойдёт в сторону, Сириус открыл дверцу, доставая пачку овсяного печенья, которое, по правде, терпеть не мог. Их лица разделяли пара сантиметров. Лестрейндж громко сглотнула.

Блэк отметил, что её щёки вспыхнули.

— Я трансгресировала утром, — выдавила из себя слизеринка, когда Сириус всё же отошёл в сторону. — Джеймс обещал, что спустится на завтрак.

— Мы можем поговорить?! — он нагло оборвал её на полуслове, глядя куда-то мимо неё. Лестрейндж кивнула. — Наедине.

Бродяга шустро покинул дом, в два счёта оказавшись на крыльце. Алина семенила за ним следом. Она видела, как он сжимал кулаки, ускоряя шаг. Сириус злился, и Лестрейндж это прекрасно понимала.

— Какого чёрта ты не выходила на связь?! — Блэк сорвался, стоило им подойти к клёнам, росшим на заднем дворе. — Ты хоть понимаешь, как он истерзал себя?! Он писал тебе!

Сириус зажал слизеринку между стволом дерева и своим телом, тяжело дыша в её лицо. Алина глядела на него, не моргая, лихорадочным взглядом следя за каждой эмоцией.

— Я…у меня был сложный период, — Алина неопределённо повела плечом.

Бродяга покраснел от злости, буквально вдавливая слизеринку в ствол жёсткого дерева.

— Сложный период? У него родители умерли, а у тебя сложный период! Ты в своём уме?! — Сириус до боли сжал её запястье.

Лестрейндж вспыхнула, словно спичка. Никто не имел права с ней разговаривать в таком тоне, даже друзья.

— А у меня мать умерла! — в том же тоне парировала Алина. Из-за слов, в гневе сорвавшихся с губ, гриффиндорец отшатнулся, как от пощечины. — Я не разговаривала ни с кем месяц! Мне тоже было тяжело и до сих пор… Мой брат заключил со мной непреложный обет, чтобы я смогла приехать, как только получила твоё письмо.