Семья на выходные

И в этот момент у нее мелькнула мысль, и она улыбнулась чисто по-женски, — мысль, что ее скованность исчезает, подобно росе под горячими поцелуями солнца. Отбросив еще остававшуюся стыдливость и не обращая больше внимания на вызывающее отражение в зеркале, она отдалась его ласкам. Закрыв глаза, откинула голову ему на грудь, и зеркало перестало для нее существовать.

— Мне этого так не хватало, — шептал он ей на ухо. — Все эти проклятые ночи с тех пор, как ты ушла. Я так хотел ощущать твое тело, любить тебя снова и снова…

И у нее опять вырвался стон, в мозгу отдавалось: «Да, Джордан, да», но произнести она не могла ни слова.

Он стал ласкать ее стройные бедра, скользя ладонями вверх к тонкой талии и снова вниз. Он называл Еву красавицей, и она ему верила, потому что видела себя его глазами и не находила ни единого изъяна в своих упругих и нежных грудях, ни единой складочки на теле, напоминавшей о том, что она уже дважды рожала.

Он называл ее красавицей, и она знала, что красива по-своему, своей особой красотой. Пусть ее тело уже не было телом девушки, но зрелой женщины, лоно которой выносило двоих детей, но ведь в этом-то и заключалась его особая прелесть.

Легкие, как дыхание, ласки постепенно разжигали Еву, приводя ее в неописуемый восторг. Он гладил ей плечи, грудь, рука его спускалась ниже, ниже, пока не коснулась сокровеннейшего уголка ее тела, и это было такое наслаждение, что Еве казалось, она не вынесет, она умрет.

Охваченная этим сладостным ощущением, она бессильно откинула голову ему на грудь и уже не искала его губы. Изогнувшись, она слегка подалась вперед, и, уткнувшись в ее спутанные волосы, Джордан нашептывал ей страстные признания.

Как долго его пальцы совершали свое волшебство, она не помнила. Помнила только, что ее тело растворилось в океане блаженства, а потом прилив упоительного наслаждения вновь прибил ее к берегу.

Ева прижалась к нему, обмякшая, но еще не насытившаяся. Он держал ее в своих объятиях, и прикосновение его вечернего костюма к ее нежной коже действовало возбуждающе.

— Мне бы хотелось лечь, — чуть слышно прошептала она.

Он поднял ее на руки, прижав к груди, и так же, как прежде из машины, отнес на кровать, освещенную ночником чуть ярче остальной части комнаты.

Глубоко вздохнув, она закинула руки за голову и потянулась. Джордан любовался ею, он стал раздеваться, но так спокойно, что это совсем не вязалось с огнем, горевшим в его глазах. Ева смотрела, как он развязывает галстук, снимает пиджак, запонки, сорочку, носки, туфли, вечерние брюки — все, все.

Теперь он стоял перед ней совсем нагой, как и она. Свет ночника падал на его большое, сильное и мускулистое тело. Он был великолепен — мужчина, которого она любила и страстно желала.

Он улыбнулся, и она улыбнулась в ответ, протянув к нему руки. Он лег рядом с ней и стал снова ласкать ее.

Теперь она отвечала на каждую ласку, возвращала каждый поцелуй.

Он склонился над ней, и она приподнялась к нему навстречу, испустив вздох наслаждения. Губы их слились в поцелуе, а его рука вновь опустилась к сокровенному тайнику ее тела, все поплыло у нее перед глазами, она была готова принять его.

Обвив его руками, она прижалась к нему всем телом и ощутила его восставшую плоть. Она гладила его, а он ловил ее руку, губы Джордана прокладывали тропку от ее шеи к грудям, и он целовал их, целовал, целовал, а она в упоении обхватила его голову, желая, чтобы эти страстные, эти нежные, эти неземные поцелуи длились вечно.

Все выше и выше парили они на крыльях любви. Медленный, чувственный ритм сменился быстрыми и жадными движениями. Двигаясь в согласии с Джорданом, Ева с протяжным стоном вновь и вновь возносилась в мир неземного блаженства.

И снова ей вспомнилась карусель, которую этой волшебной ночью чья-то гигантская рука привела в движение и продолжала вращать до тех пор, пока все вокруг не завертелось в испепеляющем вихре страсти.

— Ева! — крикнул он.

— Да, — выдохнула она.

И он вновь глубоко вошел в нее. А она ощущала, как совершалось невероятное чудо — чудо слияния двоих в одно целое. Их тела сплелись в тесном объятии.

Как одно существо, страстное и неустрашимое, они неслись куда-то на край света. Вместе.

Надолго. Навсегда.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Уставившись в темноту, Джордан про себя отметил, что произошло невероятное: они занимались любовью. А ведь он знал, чем все кончится, едва он к ней прикоснется. Вот и кончилось.

Но он был не в силах от нее уйти. Она стала его частью. Покинуть ее означало отсечь от себя половину.

— Джордан? — начала она ласково и немного неуверенно.

— Да?

— Что с тобой?

Он отвернулся к стене. Проклятье! Всегда она знает, всегда догадывается.

— Джордан?

— Все в порядке.

Какое-то время Ева, тихо вздыхая, молча лежала, прижавшись к нему своим мягким роскошным телом. Но он знал: на этом она не успокоится.

А почему бы ему не сделать шаг ей навстречу?

Все равно от разговора не уйти. Какой резон тянуть время?

Он погладил ее по волосам и слегка прикоснулся губами к виску.

— Ладно, милая. Выкладывай, что тебе не дает покоя.

— О, Джордан, — выдохнула она.