Семья напрокат, или Младенец по завещанию

От кухни было только одно название, не было никаких дверей или стен, лишь гарнитур, техника, широкая барная стойка рядом и все те же окна на полстены. Я открыла холодильник и поняла, что безумно проголодалась.

Достала курицу и мясо с намерением все это запечь. Готовить я любила, но не особо умела, поэтому и ограничивалась всегда пароваркой или духовкой.

Время, пока я резала овощи и раскладывала их на противне, прошло незаметно. А когда я все же захлопнула духовку и развернулась, то встретилась взглядом с Мирославом. Выглядел он как-то не очень. Взъерошенный, на щеках чуть ли не красные пятна, а глаза горят. Они словно потемнели на несколько тонов. Соколов стоял и не двигался, лишь шумно дышал, вцепившись пальцами в край барной стойки.

Слишком поздно до меня дошло, как, должно быть, все смотрелось со стороны. Я, в его футболке, полуголая, приплясывала на кухне.

Без трусиков.

И… матерь божья!

Я же нагибалась, когда ставила противень в духовку. Щеки опалило жаром, а сердце провалилось в пятки. Я скосила взгляд, просчитывая быстрые пути отступления.

Стоило попытаться.

Рванула вдоль окон, обегая барную стойку с другой стороны. Но, видимо, именно в побеге и был мой самый главный просчет, так же как и с Ярославом. Мир в считаные мгновения оказался рядом и, схватив меня, плотно прижал к себе.

Мужчина уткнулся носом мне в шею и шумно задышал. А я ждала, когда же мне станет противно или страшно, но не было ни того, ни другого. Наверное, в моей голове за последние два дня что-то и правда сдвинулось, потому что сейчас в крови бушевал какой-то ненормальный азарт.

Мне внезапно понравилось то, как Соколов тесно прижимался ко мне, ощущение его каменных мышц и шершавых ладоней на моих бедрах.

Пальцы Соколовского плавно заскользили по моим ногам, постепенно задирая футболку все выше и выше, а я пыталась сделать хотя бы несчастный глоток воздуха, но у меня ничего не получалось. Потому что неожиданно для самой себя я почувствовала тепло, так необходимое мне все это время.

От Мирослава шел жар, опаляющий мои бедра. Мне показалось, что я вот-вот сгорю дотла, ведь я знала, что должна оттолкнуть мужчину, отстоять свою точку зрения и свои права, а не плавиться воском в его объятиях.

Но вот одна рука мужчины поднимается вверх и начинает рисовать что-то на моих ребрах, а вторая, напротив, спускается вниз и поглаживает внутреннюю сторону бедра.

Я в отчаянии прикрыла глаза.

Мне захотелось закричать, в первую очередь на саму себя. Но что-то внутри меня жаждало острых ощущений, это что-то заставило меня притаиться и замереть в ожидании.

Мирослав начал осыпать мою шею поцелуями, и я выгнулась ему навстречу. От вороха мурашек, бегающих по всему телу, я словно сошла с ума.

Или все дело было не в мурашках? А в языке Мирослава, которым он сейчас облизывал мое ушко. А может, в том, что мое тело зажило собственной жизнью, как в лучших романах о любви, и предало собственную хозяйку.

— Значит, Самойлов мне наврал, — шепнул Соколов мне на ухо и заставил подавиться собственным стоном, который уже готов был сорваться с губ.

Слишком все было остро и необычно.

Мужские руки двигались так быстро и держали так крепко, что я не могла прийти в себя. Не успевала. У меня не было на это ни единого шанса.

Губы Мирослава с какой-то лихорадочной скоростью осыпали мою шею поцелуями. И я все глубже и глубже погружалась в эту пучину чего-то неизведанного.

А я ведь думала, что Мирослав не такой. Он показался мне расчетливым и спокойным. Тем мужчиной, который сначала спланирует десять шагов вперед, потом шагнет лишь один раз и опять начнет планировать. Сейчас же он обрушился на меня как стихийное бедствие, разрушая до основания.

И я дрожала в его руках. Уже дрожала. Но самое главное — запах… От Мира не пахло никакими мужскими духами. Я чувствовала лишь запах морской свежести, тот самый, которым пахла его футболка, тот самый, который мне так понравился.

Я попыталась сдвинуть ноги и все же отступить. Но Мир накрыл ладонью мое лоно, и я задохнулась.

— Не спеши. Мира-а-а, ты такая манящая… А теперь убегать вздумала, — его голос стал настолько низким и хриплым, что я с трудом разобрала слова.

Вторая рука мужчины накрыла мою грудь и стала медленно ее поглаживать, тогда как его средний палец там, внизу, начал поглаживать истекающие соком складочки.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Как? Как и когда он там оказался? В такой близости ко мне?

— Соколов, — с трудом выдавила из себя, предприняв еще одну слабую попытку вырваться.

— Соколовский. Ты же хочешь меня, Ласка, — произнес он на выдохе, а у меня все внутри задрожало от того, как он меня назвал.

Так нежно и волнительно.

Но нужно было взять себя в руки, нужно было прекратить это безумие, пока не случилось непоправимое.

— Пожалуйста, ты же знаешь, что я не…

Он не дал мне договорить и вошел в меня пальцем. Я заткнулась на полуслове и вся сжалась от накатившего наслаждения.