Семья (не) на один год

В первую из них я обнаружила в доме мужа детскую комнату. Как назло, тогда сразу же вспомнились слова Кристины. И о том, что муж до сих пор не простил себя за смерть ребенка. И о том, что именно он выбрал имя.

Это вроде бы уже не было важно. Но стало первой пригоршней снега в нашей лавине.

После этой поездки я долго не могла уговорить себя на Москву. Мы с Никитой вновь перешли в формат «воскресная семья». Уставший с дороги он. Соскучившаяся и слишком активная я. И максимум сутки на двоих.

Иногда такие встречи получались каждую неделю. Иногда — через две, а то и через три. Но сценарий каждый раз был одинаковым: миллион поцелуев, горячие объятия, быстрая близость и только потом разговоры.

Чаще говорила я. Рассказывала о подготовке к экзаменам. Делилась приключениями лучшей подруги — ее попыткой избежать брака с Пановым и беременностью от Лёшки. Получив горький отворот-поворот, тот теперь уже ни во что не верил и не спешил второй раз звать Наташу в ЗАГС.

Никита почти ничего не рассказывал. С каждой встречей он становился только все более молчаливым и замкнутым. Сильнее обнимал, жарче любил и все настойчивее просил беречь себя... ценить. Читал самые настоящие лекции о том, что в отношениях самое важное — не другой, а я сама.

Чаще всего эти лекции меня пугали. Они слишком сильно походили на подготовку к чему-то важному и нехорошему. Порой я ощущала себя полной дурой, которой любимый мужчина не решается доверить свои проблемы.

Ну а после, спустя полгода после свадьбы, случилась моя третья поездка в Москву.

Наученная горьким опытом, я предупредила Никиту за три дня до вылета. Заранее сказала, что не поеду к нему домой, и поклялась дождаться в ресторане.

Наверное, нужно было предупредить еще и перед самым вылетом. Освежить свои планы в памяти мужа! Но за последние месяцы я столько раз отрывала его от важных дел, что сейчас звонить не решилась.

Вместо напоминаний устроилась в удобном кресле самолета. Потом на такси доехала до офиса Никиты. И снова осталась с носом.

— Здравствуйте. А Никиты Юрьевича, к сожалению, нет на месте, — огорошила меня секретарша мужа.

— Но известно, когда он вернется? — Я мысленно отругала себя за очередную неудачную попытку устроить сюрприз.

— Мне жаль... — Дамочка пожала плечами. — Когда суды, он предупреждает, а сегодня... У меня нет информации.

— А вообще известно, где он?

Вряд ли это могло помочь. Более бредовой идеи, чем гоняться за мужем по Москве, и придумать было сложно. Но секретарша странно побледнела, и мне временно стало не до скромности.

— С Никитой что-то случилось? — В первую очередь подумалось о больнице. — С ним всё хорошо?

В голову тут же стали лезть диагнозы, которые можно было приписать Никите. Одна только его постоянная усталость чего стоила!

— Да... Всё хорошо... — Дамочка как-то странно замялась.

— Тогда где он?

Демонстрируя всем своим видом, что не уйду, пока не получу ответ, я уселась в удобное кресло напротив ресепшен.

— Он...

Будто надеясь на чью-то помощь, секретарша посмотрела по сторонам. Поменяла местами две стопки с бумагами. Но все же созналась.

— Он на кладбище. Недавно было два года со дня аварии. Родители Алины Николаевны смогли приехать только сегодня. Он повез их лично.

После встречи в детской комнате, мне казалось, что прошлое больше не сможет сделать больно. Одежда и игрушки малышки тогда душу вынули. Но сейчас снова стало плохо.

Как и в тот раз, я почувствовала себя чужой в жизни мужа. Временной. Без права делить с ним его свободное время и его горе.

После такого не хотелось никуда ехать и никого видеть. На голом детдомовском упрямстве я добралась до улицы и заставила себя вызвать такси. Но возле дома Никиты и запасы упрямства подошли к концу.

Не зная, как правильно реагировать, я смотрела сквозь окно машины на мужа. Тот обнимал плачущую пожилую женщину. Смотрела на седого мужчину, который понимающе хлопал Никиту по плечу. Будто родного. Своего! И, как ни фантазировала, не могла представить себя рядом с этими тремя.

* * *

В ту мою поездку, наверное, еще можно было остановить лавину. Мне бы чуть-чуть мудрости, побольше терпения, поменьше влюбленности... я бы сдержала слезы, смогла выйти из такси и не оправдывалась потом перед Никитой за то, что вернулась в Питер.

«Лера, я был не настолько занят, чтобы не встретиться с тобой».

«Как тебе вообще в голову пришло уехать?»

«Ну и что, что родители Алины? Да, они не чужие, но вот так бросать все...»

Это был первый раз, когда муж отчитывал меня, будто маленькую. Он злился, старательно подбирал слова. И с каждой его фразой я все больше чувствовала себя растерянной, глупой и одинокой.

Хотелось кричать от отчаяния, что мне слишком его мало. Что хочу стать для него главной. Занять место всех этих «нечужих» людей.

Меня штормило от собственных эмоций. Выворачивало над унитазом от страха потерять любимого мужчину. Я не понимала, что со мной происходит. И не узнавала себя.

А когда почти смирилась и решилась в четвертый раз лететь в Москву... лавина, которой я пугала себя уже много месяцев, рванула с горы и накрыла плотным слоем все планы.

* * *