Семья поневоле (СИ)

Профессор зачем-то начал оправдываться. Неужели он считает меня настолько наивным ребенком, что думал, что я поверю в такую грубо сшитую белыми нитками ложь? Ничего не было, ну конечно! Будто я не знаю свою мать! Если она решила выйти замуж за Снейпа, то она не отступится, пока не добьется своего. И если пару недель назад они уже целовались, то что им мешало после такой грандиозной пьянки заняться сексом? Или он хотел, чтобы я поверил, будто моя мать показалась ему непривлекательной?

Заявил, что я ревную свою мать к ее мужчинам. Ха! Хотел бы я сказать, кого на самом деле я ревную. И не хочу делить даже со своей матерью. И я ей безнадежно проигрываю, что мучает меня сильнее самой страшной пытки. Я схожу с ума, когда представляю Снейпа целующим ее, как она касается его, расстегивает мантию, стягивая с худых плеч черную ткань…. Я сказал, что он не знает, что такое любовь…. Наверное, действительно не знает, иначе бы не был всю жизнь один. Иначе заметил бы, что я чувствую к нему, и не мучил бы меня так. А он попытался меня ударить. И у меня окончательно сорвало крышу. От того, что он был так близко. От гневных интонаций в ставшем хрипловатым голосе. От того, как раскраснелись его щеки и как горели нескрываемой злостью глаза.

Я никогда не целовал мужчин, и не думал, что смогу сделать это. И даже не предполагал, что захочу. Но в тот миг я ничего не желал сильнее, чем коснуться его, показать, что… он принадлежит мне? Что целовать его имею право только я? Что я могу делать, что хочу, и его мнение меня не интересует? На самом деле, ни о чем таком я не думал, да я просто не в состоянии был думать. В голове что-то щелкнуло, и я сделал то, что сделал, поддавшись порыву.

Его губы оказались сухими и жесткими, с чуть горьковатым привкусом какого-то лекарства. Я жадно целовал их, не помня себя от переполнявших грудь эмоций, чувствуя только огромное возбуждение и всепоглощающее желание, на волю которого хотелось отдаться. А потом понял, что творю, и просто сбежал, пока профессор не сказал что-нибудь, не посмотрел на меня как на ненормального, не оттолкнул…. Но ведь он не оттолкнул же? Он позволил…. Хоть и не ответил, не поцеловал меня в свою очередь, но позволил целовать его…

Я не мог заснуть до утра, сжимая в ладони прохладный кусочек янтаря и прокручивая раз за разом события вечера, наш разговор, превратившийся в спор и вместо драки завершившийся поцелуем, слова, действия, жесты – все перемешалось в голове, превратилось лишь в набор неясных образов и связанных с ними ощущений. Одно я знал точно – я никогда и ни к кому не испытывал ничего подобного.

6. Северус

Я всю ночь работал, сделав лекарств для Больничного Крыла на месяц вперед, лишь бы чем-то себя занять. Потому что стоило мне лечь в постель, и перед глазами всплывало лицо мальчишки, его запах, его тепло… и этот проклятый поцелуй. Как бы я ни заставлял себя думать о чем-то другом, рано или поздно мысли возвращались к выходке Забини, и потому вскоре я перестал пытаться уснуть и принялся заниматься тем, что получается у меня лучше всего – Зельеварением. Но именно из-за того, что я владею искусством приготовления зелий в совершенстве, мне совсем не надо думать во время процесса, ведь все движения уже доведены до автоматизма. А потому это занятие тоже нисколько не отвлекало от мыслей, за которые мне было стыдно перед самим собой. Я пытался внушить себе, что мне это все приснилось, померещилось, но отчетливые синяки на бледной коже запястья были достаточным доказательством того, что все это случилось на самом деле.

Я не мог врать себе – я этого хотел, думал о том, чтобы его поцеловать с тех самых пор, как… Как он, почти полностью обнаженный, помогал мне выйти из воды во время Самайна? Я чувствовал обжигающий жар его тела там, где оно касалось моего, прогоняя парализующий холод испаряющейся с кожи озерной воды… Когда я застегивал на его шее подаренную мною цепочку, еле касаясь пальцами смуглой кожи… Или еще раньше, с того случая, когда Забини варил противоядие для «Ледяного поцелуя»? Я смотрел на него с неприкрытым желанием… Настолько откровенно, что он, несомненно, это заметил. До этого? Когда впервые увидел его с Булстроуд? Я почувствовал возбуждение, наблюдая, как он занимался с ней сексом, глядя на рельефные мышцы его спины, ягодиц и ног, на покрытую капельками пота гладкую темную кожу. Как я сразу не понял, что еще тогда… Нет, еще намного раньше, когда Онория прислала мне письмо с просьбой за ним приглядеть, и я слишком живо представил, чем занимается Забини после отбоя. Еще в первый день сентября я вступил на эту скользкую дорожку, и она привела меня к тому, что я имел сейчас – безотчетное, неконтролируемое, сумасшедшее желание, направленное на совершенно неподходящего человека.