Семья Рэдли

— Мама права. Иди. — Исступленное безумие, горящее в его глазах, не оставляет сомнений: он способен на что угодно, готов зайти как угодно далеко.

— Ничего не понимаю.

— Клара, ты ничто. Наивная маленькая девочка. Неужели ты думаешь, я прилетел, чтобы выручить тебя? Не будь дурочкой. Мне на тебя плевать. Открой. Глаза.

— Уилл, прошу тебя, — говорит Хелен, и лезвие щекочет ей подбородок. — Это полицейские. Они меня заставили…

Не слушая ее, Уилл снова обращается к Кларе тем же ядовитым тоном:

— Ты — ошибка. Жалкий плод двух людишек, у которых не хватило духу признать, что им не стоит быть вместе. Плод подавленных инстинктов твоих родителей, их ненависти к себе… Иди, девочка. Иди спасай своих китов.

Он пятится через порог на улицу, увлекая за собой Хелен. Сумасшедшим вихрем они взмывают ввысь и тотчас исчезают из виду. Клара хватает ртом воздух, осмысливая случившееся. Он улетел и унес ее маму.

Она бежит наверх, открывает окно в своей комнате и высовывается под дождь. Они летят, прямо над ее головой, все дальше и дальше, постепенно растворяясь в ночи. Клара напрягает мозги в поисках выхода. Ухватив за хвост единственную дельную мысль, она извлекает из-под кровати пустую бутылку ВК и, прижав горлышко к губам, переворачивает вверх дном. На язык падает лишь одна капля, но ей некогда гадать, хватит ли этого.

Понимая, что это последний шанс спасти маму, Клара залезает на подоконник, приседает и ныряет во тьму, под струи дождя.

— Полетели в Париж, Хелен, вернемся в сказку… или тогда уж сразу на луну.

Уилл тащит ее вверх, почти по вертикали. Она с ужасом смотрит вниз, на уменьшающийся дом. И прижимается горлом к ножу, ровно настолько, чтобы потекла кровь.

Дотрагивается до нее пальцами.

Слизывает ее. Это их общий вкус.

И она начинает сопротивляться.

Хелен борется со вкусом и с воспоминаниями, но в первую очередь она борется с самим Уиллом, отводя нож и отталкивая его.

В разгаре драки, она видит, что к ним под дождем летит ее дочь.

— Хватай нож! — кричит ей Хелен.

Долетев до них, Клара выкручивает нож из дядиной руки. Но он отталкивает ее локтем, и нож падает на крышу дома номер девятнадцать.

«Все, — думает Хелен, сражаясь с неослабевающим Уиллом. — Он снова победит».

Их дом уже превратился в один из черных квадратиков на Орчард-лейн, а сама улица стала узкой полоской в темноте.

— Уилл, отпусти меня, прошу, — умоляет она. — Я хочу остаться со своей семьей.

— Нет, Хелен. Извини. Это не ты.

— Пожалуйста…

Не видна уже и деревня. Теперь она лишь отражение неба, уносящиеся вниз белые точки на черном фоне.

«Я люблю Питера, — понимает Хелен. — Я всегда любила Питера. Вот что правда». Она вспоминает серый день, когда они с будущим мужем, по уши влюбленные, шли, держась за руки, по Клэпхем-Хайстрит — он сопровождал ее в магазин художественных принадлежностей.

— Если тебе хочется куда-нибудь еще, — вопит Уилл ей в ухо, перекрикивая шум воздуха, — ты кричи. Валенсия, Дубровник, Рим, Нью-Йорк… В Сиэтле нашим сейчас недурно живется. Я не прочь махнуть подальше… Слушай, мы же никогда в Венеции не были, да? Могли бы слетать, посмотреть Веронезе…

— Уилл, мы не можем быть вместе.

— Ты права. Не можем. Но мы можем вместе провести ночь. А утром я с великим сожалением буду вынужден перерезать тебе…

Прежде чем Уилл успевает закончить свою угрозу, Хелен слышит какой-то шум. Кто-то, чей голос ей знаком, с ревом несется к ним. Внезапно она чувствует рывок в противоположном направлении. После этого наступает тишина, и Хелен осознает, что падает. Она с ужасом смотрит на быстро приближающуюся к ней деревню, улицу, их дом, но тут до нее доносится крик дочери:

— Мам, лети! Ты же умеешь летать!

«Да, — думает она. — Действительно, умею».

Хелен сбавляет скорость и парит, позабыв о силе притяжения. К ней подлетает дочь.

— Это Роуэн, — говорит Клара, указывая на схватившиеся высоко над ними силуэты. — Он сражается с Уиллом.

Лицо его отца

Роуэн услышал мамин крик.

Этот звук пробудил его от отчаяния, он рассмотрел в небе смутный силуэт и понял, что там его мама с Уиллом. Отчаяние превратилось в ярость, и он полетел ей на помощь. А теперь, толкая Уилла обратно к земле, он чувствует, что способен на что угодно.

— Зачем тебе понадобилась Ева? — кричит он, и толкать становится все легче. — Зачем?

Уилл не отвечает. В глазах у него печальная гордость.

Вниз, вниз, вниз.

— Послушай, Роуэн, — говорит Уилл. Его плащ трепещет перед ними на ветру, как ненатянутый парус. — Ты такой же, как я. Неужели не видишь? Ты мой сын. Моя кровь. Мы могли бы путешествовать вместе. Я бы показал тебе весь мир. Я научил бы тебя, твою мать, жить.

Роуэн, не слушая его, перелетает через крышу, Уилл задевает спиной верхние черепицы и расшатывает их. Через миг они уже над садом Рэдли, Роуэн продолжает толкать Уилла вниз, и они быстро опускаются к пруду.

Снизившись, Роуэн швыряет его в холодную воду, давя обеими руками, одной на лицо, другой — на шею. Роуэну требуется вся его злость и сила, чтобы справиться с нечеловеческой мощью Уилла, который бешено рвется со дна на волю.