Семья Рубанюк

— Рубанюк, — возбужденно сообщила сестра, — вас генерал-майор разыскивает…

«Какой генерал?» — хотел спросить Петро и не успел. Следом за сестрой поднимался на террасу Иван Остапович.

— Сиди, сиди! — остановил он Петра, заметив, что тот встает с кресла.

От Петра не утаилось, что брат смотрел на него изучающе и с соболезнованием. Когда они поцеловались, Петро спросил со смущенной улыбкой:

— Хорош я?

— Обыкновенный… Я в госпитале выглядел похуже.

Иван Остапович положил руку на плечо брата, подбадривающе сказал:

— Наша порода крепкая, Петро. Унывать нет никаких оснований.

Улыбаясь и испытующе глядя на Петра, он сказал:

— А я ведь не один к тебе… Жену твою привез…

Петро сделал порывистое движение и, сморщившись от резкой боли, закрыл глаза.

— Ну, вот, — добродушно-укоризненно сказал Иван Остапович, — так и думал… Поэтому и решил войти сначала один. Чтоб не слишком тебя волновать.

Иван Остапович облокотился на балюстраду, снял фуражку и знакомым Петру жестом провел по своим волосам.

— Как же узнали, что я здесь?

— А мы ведь с тобой, оказывается, вместе Крым брали. Только я со стороны Перекопа шел… И вот… Оксана твоя… Снимок обнаружила.

Иван Остапович извлек из кармана сложенный номер армейской газеты, протянул Петру.

— Видел себя?

Петро взглянул на фотографию и вспомнил, как фотокорреспондент запечатлел его с Евстигнеевым и Сандуняном на фоне разбитых у Херсонеса немецких машин и орудий.

— Пришлось Оксане в Симферополь съездить, в редакцию, — рассказывал Иван Остапович, с улыбкой наблюдая, как нетерпеливо поглядывает Петро на аллею. — Там она разведала, где твоя часть… Нашла друзей твоих. В общем, развила такую деятельность…

Петро, прервав его на полуслове, поднялся и, нетвердо ступая, сделал несколько шагов навстречу быстро приближающейся Оксане. Иван Остапович поспешил за ним, чтобы поддержать, но Петра уже крепко сжимала в объятиях Оксана. Гладя рукой его спину, она шепотом бормотала:

— Петрусь… Милый мой…

Оксана, не выпуская руки Петра из своей, горячей и дрожащей, бережно усадила его на место.

— Ну? — произнес он пересохшими губами. — Вот как встретились…

Оксана провела ладонью по его щеке, словно не верила еще, что перед ней живой Петро. А у него даже голова закружилась, когда он увидел близко перед своими глазами ее сияющее, слегка побледневшее лицо. Петро зажмурился, как от нестерпимо яркого света, потом снова раскрыл веки: да, это была Оксана, его рука лежала на ее темных тяжелых косах, короной обвивавших голову, к нему были обращены ее глаза. Но Петро и в эти минуты радости помнил о большом несчастье, постигшем брата и Оксану. Он обеспокоенно и участливо глядел на них, зная, что никакими словами не утешить родных ему людей.

— Тебе писали из дому? — спросила Оксана.

— Получил два письма от батька.

— Обо всем знаешь?

Лицо Петра помрачнело.

— Вы… вот что… — пробормотал Иван Остапович, поднимаясь. — Я пойду пройдусь, взгляну на сад…

— До сих пор не могу поверить, что нет в живых Ганнуси, Шуры, Кузьмы Степановича, — сказал Петро. — Как все это стряслось?

— Тяжело, Петро… — Оксана закрыла лицо руками. — Вспомню о батьке, о Шурочке… Витюшке маленьком… Сколько горя в одной нашей семье!

Внизу, между кедрами, кипарисами и высокими южными соснами, лениво плескалось иссиня-зеленое море. От кустов жасмина, густо окропленных золотистыми цветами, струился пряный запах.

Несколько минут назад Петро любовался массивной громадой Аю-Дага, залитого солнцем до самой макушки, дивился бушующему изобилию яркой крымской зелени, воды, кристально-чистого воздуха, подоблачных скал и утесов. Все это Петро уже видел, ощущал и раньше. Но сейчас чудесная красота окружающей его природы волновала неизмеримо сильнее.

— Хорошо здесь! — сказала Оксана. — Я рада, что ты в таком уголке…

Петро вздохнул:

— Если бы только не госпитальный халат!

Оксана повернула к нему голову:

— Не огорчайся, Петрусь… Поверь мне… Нужно только время.

Они стали рассказывать друг другу обо всем, что видели и пережили. Иван Остапович, вернувшийся спустя полчаса, присоединился к разговору, и никто не заметил, как наступил полдень. Пришла медсестра и пригласила всех к обеду.

Иван Остапович, переговорив с начальником госпиталя, сказал Петру:

— Оксана денек-два поживет здесь… Согласен?

Перед вечером он уехал к себе в дивизию, а Оксана, устроившись у госпитальных сестер, целиком взяла на себя заботы о муже.

На следующий день, рано утром, Петро попросил врача разрешить ему первую прогулку к морю.

— С таким надежным сопровождающим разрешаю, — ответил хирург.

Они шли по аллее, и Оксана поддерживала Петра, не позволяла ему делать резких движений. Петро, забыв о своих болях, оживленно говорил:

— Посмотри… Серебристо-сизый атласный кедр… Дальше вон… видишь? — пушистый крымский дуб…

Петро быстро и безошибочно называл самые редкостные, никогда не виданные Оксаной деревья, и она с искренним восхищением заметила:

— Право, ты молодец, Петрусь!.. Ничего не забыл… Это вот что? Вон, вон, розовые листья?

— Ладанник… Как он сюда попал?.. Любопытно…