Семья Тибо, том 2

Присутствую при споре между Гуараном, Бардо и Мазе. Основная идея Вильсона: система международного арбитража. На этом никто ничего не теряет, а выгоды для каждого государства неисчислимы. И еще одно, о чем редко думают: деятельность этого высшего трибунала оградит больное самолюбие, чувствительность наций, что столько раз приводило к войне. Гордость и престиж народов, правительств или отдельных правителей – как бы мнительны они ни были – будут меньше страдать, подчиняясь решениям международного суда, вершащего дела во имя общих интересов всех государств, чем сейчас, когда приходится капитулировать перед угрозой соседа или под давлением враждебной коалиции. Этот трибунал (говорил Гуаран) должен быть учрежден, как только кончатся военные действия, и, во всяком случае, до сведения счетов. И тогда условия мира будут устанавливаться не сварливой распрей противников, а спокойным и мирным обсуждением, международным Сообществом наций; оно будет судить с недосягаемой высоты, определит ответственность каждого и обеспечит беспристрастность приговоров.

Сообщество наций. Единственное средство, и средство безошибочное, чтобы сделать в будущем невозможными войны; ибо, когда государству будет угрожать другое государство или нападет на него, все государства автоматически объединятся против агрессора и силой парализуют его действия, принудив его подчиниться арбитражу.

Надо смотреть еще дальше. Это Сообщество наций должно быть застрельщиком подлинно интернациональной политики и экономики, должно привести к всеобщему организованному сотрудничеству, которое будет наконец осуществлено в масштабе всей планеты. Новый этап, этап решающий для судеб нашей цивилизации.

Гуаран высказал по этому поводу много весьма разумных мыслей. Вспоминаю, что нередко бывал несправедлив по отношению к Гуарану. Меня раздражали его манеры типичного питомца Эколь Нормаль, который корчит из себя всезнайку. Да и тон его также: как будто он все еще вещает с кафедры учителя истории в лицее Генриха IV… Но он и правда много знает. Следит за ходом событий, ежедневно читает девять-десять наших газет, получает каждую неделю кучу швейцарских газет, журналов. Короче говоря, ум вполне уравновешенный. (Я всегда питал слабость к уравновешенным.) Старается разобраться в современных событиях, отступив от них на какое-то расстояние, как истый историк, и это меня пленяет.

Вуазене также принял участие в споре ("Гуаран и Вуазене, – говорит Бардо, – единственные в клинике, у которых почти не затронуты голосовые связки… Вот они и пользуются").

Сегодня чувствовал себя неплохо. Больше, чем уколам, я обязан этим, пожалуй, Вильсону!

Прибавлю от себя: Сообщество наций поможет создать на развалинах этой войны нечто абсолютно новое – мировую совесть. И человечество сделает решительный скачок к справедливости и свободе.

11 часов вечера.

Просматривал газеты. Словоблудие, мерзкое скудоумие. Кажется, Вильсон сейчас действительно единственный государственный деятель, которому дано широко смотреть на вещи. Демократический идеал в самом благородном понимании этого слова. По сравнению с ним наши французские (или английские) демагоги кажутся мелкими аферистами. Все они в той или иной степени орудие тех самых империалистических традиций, которые они притворно осуждают, когда речь идет об их противниках.

Говорил об Америке и демократии с Вуазене и Гуараном. Вуазене прожил несколько лет в Нью-Йорке. Устойчивость Соединенных Штатов, безопасность. Гуаран, увлекшись, предсказывает в припадке ясновидения, что в XXI веке страны Европы будут покорены желтой расой, а будущее белой расы ограничится Американским континентом.

2 часа утра.

Бессонница. Забылся на минуту, видел во сне Штудлера. Париж, лаборатория. Халиф в халате, кепи на голове, бородка коротко подстрижена. Я с жаром рассказываю ему что-то, что – уже не помню. Может быть, о Вильсоне или о Сообществе наций… Он оглядывается и косится на меня через плечо большим влажным глазом: "Черта ли тебе в этом, раз ты все равно подохнешь?"