Семья Тибо (Том 2)

- Сядьте, по крайней мере... - пробормотал он, подставляя ей стул.

Женни не двинулась с места. Она стояла выпрямившись в лучах света, падавшего с потолка. Тень от ресниц дрожала на ее щеках. На ней был строгий английский костюм, плотно облегавший ее фигуру и делавший ее выше и тоньше.

Быстро вошел Антуан. Он был в визитке и в шляпе. За ним Леон нес две сумки с инструментами, которые Антуан раскрыл на столе, сдвинув приборы.

- Объясните же, в чем дело... Автомобиль сейчас подадут... Как так ранен? Чем? Леон, живо, принесите мне коробку с компрессами...

Разговаривая таким образом, он вынул из одной сумки пинцет и две склянки и переложил их в другую. Он торопился, но все движения его были точны и рассчитаны.

- Мы ничего не знаем... - пролепетала Женни, бросившаяся к Антуану, как только он вернулся. - Пуля из револьвера.

- Вот оно что!.. - заметил Антуан, не поворачивая головы.

- Мы даже не знали, что он в Париже... Мама думала, что он все еще в Вене... - Голос у нее был глухой, взволнованный, но твердый. В своем смятении она все же была полна энергии и мужества. - Нам дали знать из гостиницы, где он находится... Полчаса тому назад... Мы взяли первую попавшуюся машину... Мама высадила меня здесь, проезжая мимо; она не хотела ждать, боялась, что...

Женни не докончила фразы. Вошел Леон с никелированной коробкой в руках.

- Так, - сказал Антуан. - А теперь пошли! Где эта гостиница?

- Фридландская улица, двадцать семь-бис.

- Ты поедешь с нами! - произнес Антуан, обращаясь к Жаку. Тон был скорее повелительный, чем вопросительный. Антуан добавил: - Ты можешь нам быть полезен.

Жак, ничего не отвечая, смотрел на Женни. Она глазом не моргнула, но ему почудилось, что она не возражает против его присутствия.

- Проходите вперед, - сказал Антуан.

Автомобиль еще не был выведен из гаража. Фары бросали во двор ослепительные лучи света. Пока Виктор поспешно закрывал капот, Антуан помог Женни усесться в машину.

- Я сяду впереди, - заявил Жак, забираясь на переднее место.

До площади Согласия доехали очень быстро. Но на Елисейских полях оживленное движение заставило шофера уменьшить скорость.

Антуан, сидевший в глубине рядом с Женни, уважая молчание девушки, не нарушал его. Он без ложного стыда смаковал настоящую минуту - хорошо знакомую ему минуту ожидания, напряжения всей энергии перед тем, что будет после, когда придется проявлять инициативу, нести ответственность. Рассеянным взглядом он смотрел в окно.

Женни отодвинулась в самый дальний угол, избегая малейшего прикосновения к соседу, и тщетно пыталась удержать бившую ее дрожь: она вся с ног до головы трепетала, как задетая струна.

С того момента, как незнакомый лакей из гостиницы, впущенный в дом не без некоторых опасений, объявил зычным голосом, что "господин из девятого номера пустил себе пулю в лоб", до самого приезда на Университетскую улицу, по дороге, в такси, где они с матерью, без слов, без единой слезинки, сидели, судорожно схватившись за руки, все мысли Женни были поглощены раненым. Но, внезапно увидев Жака, - а ее это словно громом поразило, - она забыла думать об отце... Прямо перед ней была эта сильная, широкая спина, на которую она старалась не смотреть, - но все равно он был здесь, и его неоспоримое присутствие словно парализовало все ее силы!.. Стиснув зубы, она прижимала к себе левый локоть, чтобы заглушить биение сердца, и упрямо смотрела под ноги. В эту минуту она была совершенно неспособна разобраться в своих чувствах. Но она отдавалась им, снова в одно мгновение с бешеной силой захваченная драмой всей своей жизни, драмой, от которой она чуть не умерла и от которой считала себя навсегда избавленной.

Резкое торможение заставило ее поднять голову. Автомобиль внезапно остановился на площади, чтобы пропустить военизированную манифестацию.

- Как раз когда спешишь... - проворчал Антуан, обращаясь к Женни.

Батальон молодых людей сомкнутыми рядами, размахивая лампионами, двигался размеренным шагом вслед за оркестром и распевал во всю глотку воинственный марш. Справа и слева, сдерживаемая блюстителями порядка, густая толпа приветствовала горланов и снимала шапки при проходе знамени.

Шофер, убедившись в том, что Жак не снял шляпы, также не дотронулся до своего кепи.

- Конечно, - рискнул он заметить, - в этих кварталах только им и разгуливать. - И, ободренный пренебрежительным жестом Жака, добавил: - У нас, в Бельвиле53, им пришлось отказаться от этого балагана!.. Каждый раз кончалось побоищем...

К счастью, шествие, направлявшееся к площади Согласия, повернуло налево, освободив проезд по улице Д'Антен.

Несколько минут спустя автомобиль уже мчался вверх по склонам предместья и въезжал на Фридландскую улицу.

Антуан заранее открыл дверцу. Не успела машина остановиться, как он выскочил. Женни с трудам оторвалась от сиденья: избегая поданной ей Антуаном руки, она сама сошла на тротуар. Какую-то секунду, ослепленная яркой полосой света, падавшего из дверей гостиницы на мостовую, Женни чувствовала, что не в силах двинуться с места; у нее так кружилась голова, что она едва не упала.