Семья Тибо (Том 2)

II Аббат Векар примиряет умирающего с его участью 

Аббат Векар жил на улице Гренель, рядом с епархиальным управлением, где в данное время он возглавлял один из отделов, ведавших богоугодными делами. Он еще сидел за письменным столом.

Через несколько минут Клотильда, заехавшая за ним на такси, доставила его на Университетскую улицу.

Мадемуазель ждала их, взгромоздившись в передней на высокий стул. Поначалу священник не узнал ее, она была без накладных бандо, обычно скрывавших лоб, и зачесанные назад волосы падали прядками на воротник ночной кофточки.

- Ох, - простонала она, - идите скорее, господин аббат. С вами он будет хоть не так бояться...

Аббат кивнул ей на ходу и сразу же прошел в спальню.

Господин Тибо, откинув одеяло, порывался встать с постели, бросить этот дом, бежать во мрак, бежать от этой жестокой угрозы. Голос к нему вернулся, и он выкрикивал грубые ругательства:

- Злодейки! Суки! Шлюхи! У! У, сволочи! Коровы!

Вдруг взгляд его упал на аббата, стоявшего, как в раме, в ярко освещенном проеме двери. Больной ничуть не удивился, только на мгновение прервал свой крик:

- Не вас! Антуана! Где Антуан?

Бросив шляпу на стул, аббат быстрым шагом подошел к постели. По его обычно малоподвижному, застывшему лицу трудно было догадаться об испытываемом им сейчас волнении, однако полуприподнятые руки и раскрытые ладони свидетельствовали о желании принести помощь. Подойдя вплотную к постели и не произнеся ни слова, он спокойно благословил Оскара Тибо, в упор на него смотревшего.

Потом в тишине раздался негромкий голос священника:

"Pater noster, qui es in caelis, sanctificetur nomen tuum... Fiat voluntas tua sicut in caelo et in terr..."[3]

Господин Тибо затих. Глаза его перебегали с сиделки на аббата. Вдруг губы обмякли, лицо исказилось гримасой, как у готового зареветь ребенка, голова перекатилась влево, вправо, потом бессильно ушла в подушку. Теперь из груди его через равные промежутки вырывались рыдания, похожие на саркастический смех. Но и они смолкли.

Аббат подошел к сестре Селине.

- Он сейчас сильно страдает? - спросил он вполголоса.

- Нет, не особенно сильно. Я как раз сделала ему укол, обычно боли начинаются после полуночи.

- Хорошо. Оставьте нас одних... Но, - добавил он, - позвоните врачу. И махнул рукой, как бы говоря, что тут он, увы, не всемогущ.

Сестра Селина и Адриенна бесшумно вышли из спальни.

Казалось, больной задремал. Еще до прихода аббата Векара он несколько раз погружался в полусон-полузабытье. Но эти внезапные провалы длились недолго; его сразу выбрасывало на поверхность, где поджидал страх, и он в приливе новых сил начинал буйствовать.

Аббат интуитивно почуял, что передышка будет недолгой и следует ею воспользоваться. Кровь бросилась ему в лицо: среди всех своих обязанностей священнослужителя больше всего он страшился напутствия умирающим.

Он снова подошел к постели:

- Вы страдаете, друг мой... Вы проходите жестокий час... Не оставайтесь же наедине с самим собой: откройте ваше сердце богу.

Больной, обернувшись, так пристально и так боязливо посмотрел на своего духовного наставника, что тот невольно моргнул. Но взгляд больного горел гневом, ненавистью, презрением только одну секунду, и страх снова зажегся в глазах. На этот раз выражение тоскливого ужаса было столь непереносимо тяжко, что аббат невольно опустил веки и полуотвернулся.

Зубы умирающего громко стучали, он пролепетал!

- Ой-ой-ой! Ой-ой-ой! Боюсь...

Священник овладел собой.

- Я затем и пришел сюда, чтобы вам помочь, - ласково проговорил он. Давайте сначала помолимся... Призовем господа, пусть он сойдет на нас... Помолимся вместе, друг мой...

Больной прервал его:

- Но ведь! Видите! Я... я... я скоро... (Он испугался, у него не хватило мужества выразить свою мысль точнее и тем как бы бросить вызов смерти.)

Он вперил странный взгляд в самый темный угол спальни. Где найти помощь? Вокруг него сгущался мрак. Он испустил крик, прозвучавший в тишине как взрыв, и аббату почему-то стало легче. Потом больной, собрав последние силы, позвал:

- Антуан! Где Антуан? - И так как аббат успокоительно протянул к нему руку, он снова крикнул: - Оставьте вы меня в покое! Антуан!

Тогда аббат счел нужным переменить тактику. Он выпрямился, скорбно посмотрел на своего духовного сына, выбросив вперед руки, словно заклиная бесноватого, и благословил его вторично.

Спокойствие аббата окончательно вывело из себя Оскара Тибо. Он приподнялся на локте, хотя поясницу буквально разрывала боль, и погрозил кулаком.

- Злодеи! Сволочи! А тут еще вы с вашими побасенками! Хватит! - Потом с отчаянием в голосе добавил: - Я... Я умираю, говорю вам, умираю! Помогите!

Аббат Векар, стоя все в той же позе, не переча смотрел на больного, и хотя старик уже понимал, что жизнь его приходит к концу, молчание Векара нанесло последний удар. Его била дрожь, силы слабели, он даже не мог удержать струйку слюны, стекавшей по его подбородку, и только повторял умоляющим тоном, будто боялся, что аббат его не расслышит или не поймет:

- Я умираю... Уми-раю...