Семья Тибо (Том 3)

Странная вещь: начиная с момента, когда он не допускающим возражения тоном заявил себе: "Анна и я - это кон-че-но", - все, словно по волшебству, показалось ему отодвинувшимся во мрак. Да, в самом деле, как будто бы никогда ничего и не было. Он мог теперь без малейшей неловкости смотреть Батенкуру в глаза, улыбаться ему, говорить слова утешения, давать советы. Когда Симон застенчиво, как школьник, пробормотал, поднимаясь с места: "Я, кажется, просидел дольше десяти минут", - Антуан, засмеявшись, ласково коснулся его плеча. Он проводил его, болтая, до лестницы. Он даже обещал на следующей неделе приехать в Берк. (На минуту он забыл обо всем, даже о войне... Внезапно он вспомнил о ней. И подумал, что неизбежность катастрофы, угрожавшей ниспровергнуть все существующие ценности, несомненно, помогла ему со спокойным сердцем воспринять всю необычность этого свидания с глазу на глаз. "Быть может, через месяц мы оба будем убиты, - подумал он. - Какое значение в сравнении с этим имеет все остальное?..")

- Поезд, который отходит в восемь тридцать, доставит вас в Ранг в одиннадцать часов, а к завтраку вы будете в Берке, - уже сообщал подробности Симон, очень обрадованный.

- Если не помешает что-либо непредвиденное... - внес поправку Антуан.

Лицо его собеседника побледнело и передернулось. На миг он прижал кулак к губам. Горестное смятение отразилось в его широко раскрытых глазах. Антуан с ясностью увидел, что в эту минуту сын старого гугенота, полковника графа де Батенкур, трепетал при мысли о своем солдатском долге.

- Что будет с Гюгетой, если меня мобилизуют? - сказал Симон, не глядя на Антуана. - У нее останется ее мисс...

В эту секунду оба одновременно и почти одинаково подумали об Анне.

Батенкур молча подошел к двери. На площадке лестницы он обернулся.

- Когда вы должны явиться по мобилизации?

- В первый день... Я врач пехотного батальона... Пятьдесят четвертый полк в Компьене... А вы?

- В третий... Я сержант. В Вердене, четвертый гусарский.

Они братски пожали друг другу руки. Затем, в последний раз дружески кивнув Симону, Антуан тихо затворил дверь.

С минуту он не двигался с места; глаза его были устремлены на ковер. Перед ним стояло отчетливое видение: Симон де Батенкур в форме гусарского сержанта скачет под огнем во главе своего взвода по равнине Эльзаса.

Резкий телефонный звонок привел его в себя.

"Может быть, это она?" - подумал он. На его лице появилась жестокая улыбка. Ему захотелось броситься к аппарату и покончить с этим сейчас же.

В конце коридора Леон уже снял трубку.

- Да... В пятницу, седьмого августа? Хорошо... В три часа... От профессора Жанте? Хорошо, сударь, я запишу...

Перелистывая свою записную книжку, Антуан спускался по лестнице, как вдруг звук знакомых голосов остановил его на площадке второго этажа. Он отворил дверь и направился к комнате, предназначенной для архива.

Штудлер и Руа спорили, сидя там. На них не было белых халатов. Кругом на столах, на стульях - валялись сегодняшние газеты.

- Так-то вы работаете, друзья мои?

Штудлер с мрачным видом пожал плечами.

Руа встал, улыбнулся и вопросительно посмотрел на Антуана.

- Видели вы Рюмеля, патрон?

- Да. Известия "Пари-Миди" ложны. Правительство послало опровержение. Но дела идут все хуже и хуже... - После паузы он лаконически добавил: - Мы танцуем на краю пропасти...

- А Германия готовится! - проворчал Штудлер.

- К счастью, и мы тоже, - возразил Руа.

Наступило молчание.

- Последние шансы сохранить мир находятся в руках рабочего класса, - со вздохом сказал Штудлер. - Но он осознает это только тогда, когда будет слишком поздно... В народе существует по отношению к войне какой-то чудовищный фатализм... Впрочем, это понятно: детям еще в школе калечат мозги всем тем, что им рассказывают о прежних войнах, о славе, о знамени, об отечестве... тем значением, которое придается военным смотрам, парадам... и, наконец, воинской повинностью... Сегодня мы дорого платим за эти нелепости!

Руа слушал его, насмешливо улыбаясь.

Антуан снова вынул записную книжку и внимательно ее изучал.

- До свидания, - внезапно сказал он, надевая шляпу. - Этак я никогда не кончу своих визитов... До вечера!

Штудлер и Руа остались одни. Руа встал перед Халифом.

- Поскольку все равно не сегодня-завтра придется "идти", согласитесь, по крайней мере, что начало обещает быть недурным.

- Ах, замолчите, дружище!

- Да нет... Хоть раз подумайте об этом без предвзятого мнения... Если взвесить все, мы находимся в неплохом положении... Франция сильнейшим образом заинтересована в том, чтобы война вспыхнула сперва между Россией и Германией: это обеспечивает нам содействие русских и предоставляет роль помощницы, а она всегда бывает наиболее выгодной. С другой стороны, у нас хочу на это надеяться - было время потихоньку подготовить нашу мобилизацию, не подвергаясь риску пресловутого внезапного нападения, которого так боялся наш генеральный штаб. Все это увеличивает наши шансы...

Штудлер молча смотрел на него.