Семья Тибо (Том 3)

Счастливы те, кто будет праздновать это рождество.

27-е.

Слабость увеличивается. Удушье. С понедельника полная афония Бардо приводил ко мне Сегра. Осматривали меня целый час. Сегр держится проще, чем обычно Встревожен.

Вечер.

Анализ мокроты: пневмококки, но преимущественно стрептококки, с каждым разом их все больше и больше, несмотря на специфическую сыворотку. Характерная токсикоинфекция.

Завтра утром рентген.

28-е.

Явные симптомы общего заражения. Бардо и Мазе заходят по нескольку раз в день. После просвечивания Бардо решил сделать пробную пункцию.

Чего он опасается? Абсцесса в паренхиме?

ОКТЯБРЬ

6 октября.

Целых восемь дней.

Еще слишком слаб, чтобы писать. Клонит ко сну. Снова - дневник все-таки какая-то радость... И даже палата радость. И мои girls тоже.

Значит, выкрутился и на этот раз?

7 октября.

Всю неделю не прикасался к дневнику. Силы мало-помалу восстанавливаются. Температура окончательно упала. По утрам нормальная, вечерами 37,9-38.

Все уже думали, что мне крышка. А оказалось - нет.

В понедельник, 30-го, меня перевезли в клинику в Грасс. Вечером меня оперировал Микаль. Сегр и Бардо ассистировали. Большой абсцесс в правом легком. К счастью, хорошо ограниченный. На пятый день уже смог вернуться в Мускье.

Почему я не покончил с собой 29-го, после пункции? Просто в голову не пришло. (Именно так!)

Вторник, 8 октября.

Слабость меньше. Удивительно, я нисколько не сожалею о том, что меня спасли, нисколько: я малодушию обрадовался новой отсрочке.

Так как я несколько дней не читал газет, мне трудно сейчас разобраться в происходящем. Ничего не знал об отставке немецкого кабинета. Там, очевидно, произошли довольно важные события. Швейцарская пресса утверждает, что назначение принца Макса Баденского канцлером{706} объясняется желанием немцев начать мирные переговоры.

9 октября.

Хвастаться, в сущности, нечем. Ни на минуту не соблазнила мысль о самоубийстве. Только возвратившись в свою палату, вспомнил. В промежуток времени между диагнозом и операцией думал только об одном: "Скорей бы операция. Больше шансов на успех".

Еще унизительнее другое: все время, пока я был в Грассе, я не переставал жалеть, что забыл в Мускье янтарное ожерелье. Я решил было даже, как только вернусь в Мускье, передать его Бардо, взяв с него обещание... положить ожерелье со мной в гроб!

Но не уверен, что сделаю так. Капризы умирающего. Если я поддамся искушению, не суди меня слишком строго, мой мальчик, не презирай дядю Антуана. Это ожерелье дорого мне как память об одной ничем не примечательной истории, но эта история, вопреки всему, - самая счастливая в моей ничем не примечательной жизни.

10-е.

Был Микаль.

11 октября, пятница.

Вчера бесконечно утомил осмотр хирурга. Сообщил мне все подробности. Большой абсцесс, хорошо локализованный, осумкованный очень устойчивой фиброзной тканью. Гной густой, вязкий. Признался, что легкое находится в состоянии сильнейшего отечного полнокровия. Бактериологический анализ: культура стрептококков.

Микаль заинтересовался моим случаем. Относительно редкий: в течение года из семидесяти девяти отравленных ипритом, бывших здесь на излечении, только у семи простые абсцессы, как у меня. Четырех оперировали успешно. Трое других...

Множественные абсцессы, к счастью, встречаются реже. Не операбельны. Из семидесяти девяти отравленных газами только три случая, и все три смертельные.

Мне повезло. (Написалось это само собой. Конечно, я бы этого не написал, если бы хоть немного подумал. Но раз уже написалось, не хочу вычеркивать. Должно быть, я еще слишком привязан к жизни, раз называю "везением" продление пытки...)

12 октября.

Попробовал немножко походить после обеда. Еще похудел. С 30 сентября потерял два кило четыреста.

Сердце сдает. Дигиталин дважды в день. Страшная потливость. Боли, слабость, сухой кашель, удушье - все удовольствия разом. А когда меня спрашивают, как я себя чувствую, отвечаю с полным убеждением: "Неплохо..."

13-е.

Швейцарские газеты сообщают, якобы из достоверного источника, что новый немецкий кабинет обратился окольным путем к Вильсону{707} с предложением начать переговоры. Прямое предложение немедленного перемирия. Правдоподобно, ибо последняя речь канцлера в рейхстаге была откровенным предложением мира. И это Германия, вчера еще столь дерзкая!

Только бы союзники, чего доброго, не зарвались! Только бы удержались от искушения, не слишком бы вознеслись... В каждом их слове - наглость выигравшего скачку жокея! Уверен, что сам Рюмель позабыл свои мрачные весенние предсказания: должно быть, из всех сегодняшних триумфаторов Рюмель - самый непримиримый.

Слово "радость", которым пестрят страницы французских газет, звучит просто оскорбительно. "Облегчение" - да, но только не "радость"! Нет, можно ли забыть так быстро ту лавину горя, которая нависает над Европой! Ничто, даже окончание войны не отменит того, что боль господствует и длится.

14 октября, ночь.