Семья в законе

А потом был взрыв, который, казалось, сорвал его с дивана вместе с Леной. Они вознеслись высоко-высоко, и он уже знал, что это за высота. Сейчас она покажет ему райские кущи, где скучала без него. Там они будут счастливы. А на землю, на белый свет он больше не вернется. Теперь он знал, что можно умереть от острого наслаждения, но только затем, чтобы воскреснуть на небесах...

Но эйфория безумного блаженства вдруг схлынула, и Павел обнаружил себя на своем диване. Но Лена рядом, жмется к нему, жаркая, разомлевшая... И у него нет никаких сил: все вычерпал из себя. Сон давит на сознание всей свой массой, окутывает его розовым дымом, глаза склеивает сладкий с легкой горчинкой мед. Засыпает он, но Лена никуда от него не денется.

– Не пущу! – закрывая глаза, он крепко обнял ее и прижал к себе. – Ты со мной...

Проснулся он утром. Свет за окном, на жестяном подоконнике гулко гарцует голубь, муха вьется вокруг люстры, жужжит. А в постели только он один. Нет Лены... Да и была ли она? Могла ведь и привидеться. Слишком уж много он выпил вчера. Впрочем, как всегда...

Но почему тогда на кухне что-то шкворчит на сковородке. Луком пахнет, колбасой... Лена?!. Но ведь утро на дворе. Покойники в это время спят...

Павел осторожно поднялся, натянул брюки, тихонько прошел на кухню. У плиты стояла женщина. Очень похожая на Лену. Но это была не она... Хотя платье очень знакомое. Однотонное, стильное, длинной чуть выше колена. И задиралось оно вчера легко...

– Юля?!

– А ты удивлен? – спросила она, не поворачивая к нему головы.

– Э-э... Я не знаю...

– Ты вчера всю ночь называл меня Леной... Нет, нет, я ни в чем тебя не виню. А ты винить меня можешь. Это твое право...

– Коротко и ясно.

Лена была вчера только в видениях. А дверь он открыл Юле. Но ведь ему вчера было здорово. И не с Юлей он спал, а с Леной... Ни себя он не мог винить, ни ее. Но на душе все равно тяжко... Впрочем, у него есть лекарство.

– Только неясно, почему ты здесь.

– Я ушла от мужа, – дрогнувшим от волнения голосом ответила она.

– Ко мне?

– Нет, вообще... А к тебе я просто заглянула. Была в баре, потом решила к тебе... Я тоже вчера была пьяна.

– Тогда тебе тоже стоит подлечиться.

Он полез в холодильник, достал оттуда пару бутылок холодного пива.

– А нужно? – спросила она, с сомнением глянув на него.

– Ты же не будешь читать мне мораль? – пристально посмотрел на нее Павел.

– Нет, – опустив глаза, качнула она головой.

– Тогда мечи. На стол. Что там у тебя на печи?

Он угадал: она приготовила яичницу с колбасой и луком. Вкусно. Он ел с таким аппетитом, что Юля подвинула ему свою, нетронутую тарелку. Но он осадил ее протестующим движением руки.

– Был бы я у тебя в гостях, пожалуйста. А так в гостях у меня ты... Кстати, как ты узнала мой адрес?

– Семен сказал.

– Ну да, он про меня все знает... – разозлился Павел.

Он снова полез в холодильник, но вместе с пивом достал и бутылку водку, последнюю из своих запасов.

– Пришел ко мне, шантажировал тобой, – в запале выдал он.

– Шантажировал мной? – возмутилась она.

– Да, я был с тобой, значит, мы с ним почти родственники.

– Прямо так и сказал?

– Ну, что-то в этом роде... Дал понять, что я не могу его выгнать. А потом... Потом я совершил должностное преступление. Твой брат – козел! Но я еще хуже... Он хоть за дело, а я – предатель... Я презираю себя, понимаешь?!

На всякий случай он поставил на стол две стопки, но Лена мотнула головой. Впрочем, он в собутыльники к ней и не напрашивался. Самому мало...

– Чем он тебя купил? – спросила она.

– Купил... В том-то и дело, что купил. Как последнего... Сволочь. Я сволочь... Он все правильно сделал – ублюдка нашел, который Лену мою убил... Я его сам сколько искал, и все без толку. А Семен твой нашел... Отомстил я за жену. Отомстил, понимаешь. А ей все равно...

Стопка водки, запитая пивом, плотно легла на старые дрожжи, и Павел почувствовал, как запьянел. Но этого все еще было мало. Хотелось довести себя до невменяемого состояния, чтобы не мучиться, не переживать.

– Она приходила ко мне, – сказал он, закуривая после второй. – И ничего не сказала... Ко мне, сказала, хочет. А тут ты в дверь позвонила... Ты сама понимаешь, что я с ней вчера был, а не с тобой.

– Понимаю, – опустив голову, сказала она. – И ни в чем тебя не виню. Себя виню... Лезу в твою жизнь. Ты меня гонишь, гонишь, а я все лезу, лезу... Не нужна я тебе. Никому не нужна...

Она сложила руки на столе и беспомощно уронила на них голову. Она плакала, и плечи ее так жалобно вздрагивали, что у Павла от сочувствия перехватило горло... Но чем он мог ей помочь? Обогреть, утешить? Но ведь у него есть Лена. И не его вина, что вчера он принял Юлю за нее...

А может, и есть в этом его вина? Может, он и должен утешить Юлю. Живые на этом свете должны заботиться о живых. Тем более он сам виноват в том, что дал Юле надежду, которой она сейчас жила. В которой жестоко разочаровалась. Зачем он признался ей, что очень любит свою жену, на которую она так похожа. А Юле, как всякой женщине, свойственно фантазировать. К тому же он действительно тянулся к ней, и она чувствовала это...