Семья волшебников. Том 1 (СИ)

— Оформил и признал, — произнес Дегатти, злорадно глядя на Хальтрекарока. — Вот, здесь паспорт волшебного существа. Здесь подтверждается, что Астрид находится под моей опекой как дочь моего фамиллиара, дочь моей жены и моя собственная дочь, что по всем правилам заверено в Кустодиане. Вот печать супрефекта и подписи двух свидетелей, подтверждающих, что мое поручительство было искренним и добровольным.

— Смертные бумажки, заверенные смертными букашками, — фыркнул Хальтрекарок. — Кто вообще в здравом уме будет принимать это в расчет?

— Сальван будет, — холодно произнесла Кийталана. — И Паргорон, смею надеяться. Я напоминаю высокому суду, что именно этот повод всегда использовался истцом, когда он брал очередную жену из смертных. Вступая с ними в брак, он, согласно законам Паргорона, обретал над ними полную власть, и ни один из наших исков, а такоже исков других миров, не был удовлетворен несмотря на все апелляции. В том числе — вот, предъявляю копию акта, — иск о судьбе самой Лахджи, тогда еще смертной по фамилии Канерва. Смею надеяться, законы работают в обе стороны.

Судебная тройка обменялась взглядами, и даже Клюзерштатен неожиданно перестал смеяться. Хальтрекарок же гневно раздулся и воскликнул:

— Все эти бумаги утратят силу, если я просто сожру тебя, колдунец!

— А давай! — с вызовом воскликнул Дегатти. — Давай, сожри! Проглоти меня! Сколько у тебя там бывших жен, в твоем анклаве? Сто?.. Двести?.. Тысяча?! Они будут счастливы меня видеть! А я их.

Хальтрекарок осекся. Замер с приоткрытым ртом, впервые подумав об этом с такой стороны.

— Не превращайте суд в балаган, — приказала Мазекресс, недобро глядя на снова захохотавшего Клюзерштатена. — Продолжайте, представитель ответчицы.

— Я почти закончила, — сказала Кийталана. — Со своей стороны, а также как сальванский консул, я могу сказать, что соглашусь закрыть глаза на бумаги и законы Мистерии и передать объект спора ее паргоронскому отцу, если то же самое будет применено и в отношении к нему самому. Если истец немедленно отпустит всех своих жен, кроме тех, что пожелают с ним остаться. Вы согласны на эту сделку, истец?

Лахджа выпучила глаза, не веря в такое предательство со стороны Кийталаны. Но тут же поняла, что бояться нечего — Хальтрекарок на такой обмен не пойдет никогда. И в то же самое время этим жестом доброй воли его загнали в ловушку, и он явственно растерялся.

Его ларитра-представитель негромко что-то спросила. Хальтрекарок гневно ответил, и аж стены сотряслись от его ярости.

— По-моему, дело ясное, — сказала Мазекресс. — Нам не нужны межмировые дипломатические осложнения из-за одного демоненка. Мое мнение — объект спора остается под опекой ответчицы и ее мужа.

— Это безумие! — воскликнул Хальтрекарок. — Чем еще вы хотите поступиться?! Может, души перестанем жать… чтобы не осложнять отношения!.. Любимый брат, а каков твой вердикт?!

— Мой вердикт — ты тупоумный недоносок и отнимаешь у всех нас время, — зло пробасил Фурундарок.

— Поддерживаю!.. — выкрикнула Лахджа.

— Клюзерштатен!.. — в отчаянии выкрикнул Хальтрекарок. — Хоть ты стань голосом разума!..

— Ой, какая высокая ответственность — быть голосом разума… — прищелкнул пальцами Хромец. — Нет-нет, я считаю, нам необходимо все еще раз обсудить. Я не могу так просто принять настолько сложное решение.

Фурундарок потер пальцами виски. Он уже в сотый раз жалел, что вызвался председательствовать в этом суде. Ему просто хотелось в очередной раз макнуть брата в дерьмо и вернуться домой, радуясь новому приятному воспоминанию.

— Клюзерштатен, мы не будем обсуждать все по десятому кругу! — рявкнул Величайший Господин. — Твой вердикт?!

— Ладно-ладно, — расплылся в улыбке гохеррим-полукровка. — Я согласен с Мазекресс, дело ясное. Девчонку вернуть в Паргорон вместе с матерью… под опеку Мазекресс. Смертного пырнуть и в Банк Душ — на счет вдовы. Что она до сих пор без единой эфирки? А Хальтрекарока… тоже пырнуть, но два раза. Готов взять на себя эту неприятную обязанность. Сорок пять процентов наследства Балаганщика передать его сыну, еще сорок пять — брату, пять процентов — вдове, как моральную компенсацию… и еще пять распорядителям и душеприказчикам — нам с Мазекресс. Жен и рабов Хальтрекарока, что пожелают уйти — передать Сальвану, как жест доброй воли.

Воцарилась тишина. Клюзерштатен ухмылялся, продолжая отщелкивать и защелкивать замочек трости. А Лахджа с ужасом поняла, что и Фурундарок, и Мазекресс, и даже Кийталана всерьез обдумывают такой вариант.

А вот Майно и Хальтрекарок впервые оказались по одну сторону баррикад, потому что им это не понравилось в равной степени.

Но нет, нет. Демолорды на такое не пойдут. У них же клятва, они друг друга не убивают.

Не пойдут же?

— Я протестую! — воскликнул Хальтрекарок. — Что ты себе позволяешь, Хромец?! Это скандал!

— Меня не устраивает это предложение, я не хочу становиться вдовой, — присоединилась к нему Лахджа.

— Ради тебя же стараюсь, — обезоруживающе улыбнулся Клюзерштатен. — Привяжешься — потом плакать будешь. Лучше сразу. Как болячку сорвать.