Семья волшебников. Том 1 (СИ)

Тебе и самому не понравится. Такие самопальные демоны... они в основном отвратительны. Снаружи и внутри.

Лахджа вызвала в памяти образ того несчастного паренька, которого ее бывший муж трансформировал в низшего демона. С его согласия, по его собственной просьбе… облагодетельствовал, можно сказать. И он вроде как даже остался доволен, но как же это гадко выглядело…

Ладно, я понял!

Дегатти и Лахджа обменялись пристальными взглядами. Между собой они чаще разговаривали вслух, чтобы не разучиться это делать и чтобы оставлять друг другу больше внутреннего пространства. Но о подобных вещах переговаривались мысленно, особенно когда рядом грела уши Астрид.

Кое о чем ей рановато знать.

— Мам!.. Маааааааам!.. — раздался вопль из детской.

— Что?! Что случилось?

— Юмпла еще не пришла?!

— Она ночью придет. Что ты орешь, будто тебя гоблины в котле варят?

— А сколько до ночи?

— Еще три часа.

— Это много?

— Это еще три часа. Три раза по часу. Три раза по… «Слову волшебства».

— Пнятна.

Минута молчания.

— Маааам, маааааааааам!

— Что?!

— Юмпла еще не пришла?!

Лахджа вышла в прихожую и демонстративно распахнула дверь.

— Нет, еще не… ой, здравствуйте!

Стоящий на пороге крупный, полный мужчина в испуге отшатнулся, но тут же взял себя в руки и спокойно сказал:

— Вы, должно быть, моя невестка… с Добрым Днем.

— Ааа, дядя Жробис! — обрадовалась Лахджа. — Майно, к тебе дядя приехал!

Жробис и Майно Дегатти радостно обнялись. Лахджа впервые видела этого мужнина родственника и теперь с любопытством их сравнивала. Да, семейное сходство налицо, только Жробис раза в два шире, с редкими волосами и носом-картошкой.

Но если Майно однажды разожрется и начнет лысеть, будет точная копия… о Древнейший, только не это.

Лахджа уже знала, что дядя Жробис — адепт Арбораза и большой домосед. Свою усадьбу он покидает редко, поскольку адепты Арбораза за пределами своих владений практически не способны колдовать. Вот у себя дома он почти всесилен. А здесь… просто добродушный толстяк.

Неудивительно, что в Валестру он выбирается в лучшем случае раз в пару лет.

— Майно, дорогой мой племянник! — наконец разомкнул объятия дядя Жробис. — Поздравляю тебя с твоим великолепным достижением… приобретением... женитьбой!..

Лахджа, которая за сегодня уже наслушалась этой кирни, закатила глаза за его спиной.

— Сделать своим фамиллиаром высшего демона!.. — воскликнул Жробис, похлопывая племянника по плечу. — Ох!.. да я даже и не слышал ранее о таком! Не знаю, правда, как на это отреагировал бы Гурим, учитывая прочее… ну ты сам понимаешь. Но все равно!.. Я думаю, это заслуживает второй степени, ты так не считаешь? Сейчас у нас двадцать третий год… утром начнется двадцать четвертый… у тебя еще четыре года, чтобы дописать монографию… ты ведь ее пишешь?.. сразу пришли мне на рецензию, как только закончишь!..

— Я еще не начал, — отвел взгляд Майно.

— Ты разочаровываешь меня, племянник. Мог бы и начать. Что ты делал эти два года?

— Жил!

— Ох… ну… да, ты ж женился, — наконец повернулся к Лахдже дядя Жробис. — Да… пожалуй. Я тебя понимаю. Дело молодое, шуры-муры, сюси-пуси…

Лахджа принюхалась. Похоже, по дороге дядя уже где-то поддал. Но смотрел он на нее добродушно и с искренней симпатией.

— Ну что же, пройдемте к столу! — потер он руки, снимая тяжелую беличью шубу.

Лахджа только теперь обратила на нее внимание и вытаращила глаза. Нет, на Земле в Рождество это было бы уместно, особенно в северных странах. Но Добрый День отмечается летом… на границе лета и осени, но все равно обычно очень тепло.

— Дядя… — удивился и Майно. — А… тебе это подарили, что ли?

— Нет, мой дорогой племянник, — немного снисходительно сказал дядя, идя на запах жаркого. — Не ты один способен на незаурядные достижения. Моя грамадевата, мое жертвенное древо, служит домом для сотен белок. Целые поколения живут и умирают в кроне грамадеваты Дегатти.

— О боже, — начала понимать Лахджа.

— Нет, я не убивал ни одной из них, — строго посмотрел на нее дядя Жробис. — Я бы никогда не тронул их и пальцем. Но после естественной смерти они отдавали мне свои шкурки. Они кормились с моего дерева и жили на нем. И теперь эта шуба — часть грамадеваты. Пока я в ней, я хоть и умеренно, но могу колдовать, а еще защищен от чужих злых чар. А еще зимой она греет, а летом освежает, так что мне не бывает ни холодно, ни жарко.

— Это же превосходно, дядюшка! — восхитился Майно.

— Ну не так превосходно, как твое достижение, — махнул рукой Жробис, садясь за стол. — Так что же, что тебе дало заведение такого необычного фамиллиара?

И Дегатти начал обстоятельно рассказывать. Сразу было видно, что с дядей у него отношения хорошие, и от него он ничего не скрывает.

— …Сначала были проблемы со скверной, — говорил Майно. — Я тогда даже болел… не сильно, но часто.

— Это были скверные дни, — проворчал Снежок, усаживаясь к Жробису на колени. — Что там у тебя, сыр?..