Семья волшебников. Том 2 (СИ)

— Да-да, вы просто сказали, что просветление займет лет сто. Что само по себе не такая уж и проблема, но вы на меня начали смотреть, как на дерьмо последнее.

— Это неправда, — снова возразил небожитель, прихлебывая чай.

— Вы заставили меня три недели мыть полы в Кокалополиде.

— Ты бы предпочла Хиард? С тобой обошлись очень мягко, учитывая твой проступок.

Что за проступок, кстати? Все забываю спросить.

Да ерунда, немного рот не по мешку растянула.

— Но я рад, что теперь у тебя все хорошо, — закончил святой Эммидиос. — Какие милые у тебя дети.

Вероника шмыгнула носом, с надеждой глядя на старичка в шляпе. Астрид осторожно выглянула из-под дивана.

— Мы ссорились, — пояснила Лахджа. — Из-за ерунды. А она… типа вундеркинда. Расстроилась и… призвала… светлые силы.

— Это был очень мощный призыв, — кивнул святой Эммидиос, с любопытством глядя на Веронику. — Но раз я здесь — чем я могу тебе помочь, Лахджа?

— Да в общем, ничем. Вон, чаю попейте. А так у нас все хорошо.

— Точно?

— Слушайте, нас и так волостной агент каждый день об этом спрашивает.

— А теперь еще и я буду, — пообещал святой Эммидиос.

Лахджа закатила глаза. Да что ж такое. Мало ей было Кустодиана, мало было вздорного старого соседа, мало было постоянно заглядывающего Совнара, мало было неугомонного бывшего, мало было Кийталаны… ладно, Кийталана ей ничем не насолила. В общем-то, они даже дружат, можно сказать, хотя и редко общаются.

Но вот святой Эммидиос… он такой занудный, такой дотошный, такой… вроде и хороший со всех сторон, но его забота буквально душит. Как его вообще пустили работать с демонами? Или на эту работу просто мало добровольцев?

Майно тоже отхлебнул чаю. Он сидел, как на иголках. Конечно, в его гостиной уже бывали и члены ученого совета, и демолорды, и… ну, собственно, на этом всё, но мало, что ли?

Однако из небожителей здесь пока бывала только Кийталана. А тут святой, причем святой Эммидиос. Он в Ктаве есть. Майно Дегатти, конечно, не был севигистом, но все равно проникся.

Енот вообще стоял, точно палку проглотил, и едва сдерживал слезы.

Да, передо мной, Совнаром или демолордами ты так не благоговел… А тут, конечно, да, сальванский посланец…

Перед демонами не благоговеют. Их боятся.

Не особо ты меня боишься. А зря. Лахджа Изувер — опасная тварь.

Ты сама себе присвоила это прозвище. И совершенно его не заслуживаешь. Отшельница гораздо лучше.

В гостиную робко заглянул Копченый. Он все это время терпеливо ждал, пока Астрид выяснит, что означают символы на счетном артефакте. Потом услышал крики и благоразумно решил, что это не его дело. А потом все стихло, но зато из гостиной потянуло чем-то неопределенным, неосязаемым, но странно умиротворяющим. Словно беззвучной музыкой.

— Мир тебе, юный Друлион, — кивнул ему старичок с раздутым лбом. — Не шали, Сальван все видит.

Копченый исчез, как тюлень в проруби. Астрид завистливо посмотрела ему вслед, она боялась вылезать из-под дивана.

Будучи очень загруженным небожителем, святой Эммидиос надолго не задержался. Он расспросил Лахджу и детей о их житье-бытье, немного побеседовал с Майно, слегка ему посочувствовал, похвалил за взятый на себя крест (Лахджа закатила глаза), оценил обстановку в доме, погладил Снежка, съел почти все печенье и благополучно удалился.

Лахджа кисло посмотрела на петунию в горшке. В последнее время та начала вянуть, но с визитом святого воспряла духом и расцвела.

— Вот говнюк, — проворчала она. — А у меня только молоко киснет.

Астрид выползла из-под дивана и на цыпочках ушла, делиться впечатлениями с Копченым. Майно опасливо поглядел на Веронику и сказал:

— Женщина, учти, второго такого уникума я не потерплю.

— Я тозе! — серьезно кивнула Вероника. — А тё такое уникум?

— Я сомневаюсь, что сумею такое повторить, — сказала Лахджа, тоже глядя на Веронику с опаской.

Подумать только. Ее дочь просто вслед за сестрой воззвала к богам и святым, причем не всерьез даже, не понимая толком смысла этих слов… и готово, в гостиной пьет чай один из главных героев парифатских мифов. Это как если б на Земле какой-нибудь святой Николай в гости спустился.

Где вообще пролегают границы способностей Вероники, и откуда они у нее такие взялись?

— Проветрить надо, — вздохнула Лахджа, поднимаясь с дивана. — Слишком много благодати, меня тошнит.

Глава 17

Майно закончил нарезать апельсин, разложил дольки на блюде, водрузил в центр спелую грушу, добавил слив и винограда, окружил это все лентой эспержиллы и втянул носом аромат.

— Вот фрукты, — сказал он, выходя на террасу и ставя блюдо на столик рядом с женой. — Ты должна питаться правильно. Тебе, Лахджа.