Семья волшебников. Том 2

— Причин нет, — удовлетворенно кивнул иерофант. — В таком случае, ответь, дочь моя, добровольно ли ты присутствуешь здесь? Желаешь ли ты заключить сей союз и пребывать в нем, пока богам не будет угодно его расторгнуть? Клянешься ли Двадцатью Шестью, что будешь любить, уважать и заботиться о своем нареченном?

— Да, — кивнула Сидзука.

— Теперь ответь ты, сын мой, добровольно ли ты присутствуешь здесь? Желаешь ли ты заключить сей союз и пребывать в нем, пока богам не будет угодно его расторгнуть? Клянешься ли Двадцатью Шестью, что будешь любить, уважать и заботиться о своей нареченной?

— Да, — кивнул Вератор.

— В таком случае скажите богам и людям о своих намерениях.

Сидзука вытянула шею и отчеканила, глядя на Вератора:

— Я, Фурукава Сидзука, перед богами и людьми беру тебя в законные мужья.

Вератор стиснул ее ладонь, и также произнес:

— Я, Вератор, перед богами и людьми беру тебя в законные жены.

— Слова были произнесены и услышаны мною, свидетелями и всеми Двадцатью Шестью, — раскинул руки иерофант. — Во славу божию, для радости…

И тут Сидзука вздрогнула. Плохо скрываемый восторг на ее лице сменился паникой, сменился ужасом. Она замерцала, заколебалась…

— Он призывает!!! — завизжала невеста, перебив жреца.

Вератор вцепился в ее руку. Стиснул так, что побелели костяшки, а на пальце засиял Перстень Дружбы. Всю свою силу волшебник бросил на удержание, всю энергию дружбосети направил в одну точку.

— Продолжайте! — рявкнул Майно опешившему иерофанту. — Быстрее!

— …для радости небес, ради счастья всего живого, да будет свершен сей союз!.. — затараторил тот. — Персты к сему прилагаю, объявляя, что вот, да бьются отныне два сердца как одно!..

— Я не могу… — прохрипел Вератор, глядя, как бледнеет, призрачнеет Сидзука. — Он сильнее…

Гости загомонили, кто-то резко вскочил. Майно и Звиркудын стиснули плечи Вератора, присоединились к цепочке. Оба фамиллиарщики, они направили другу всю свободную ману, дали столько энергии, что хватило бы на что угодно… но ее все равно не хватало! Сидзука все еще под властью демолорда, а отец Ульведиус не успевает закончить речитатив!..

И тут в почти растворившуюся ладонь невесты просунулась другая ладошка, крохотная. Вероника серьезно посмотрела на Сидзуку и сказала:

— Ниухади.

Что-то будто лопнуло. Невидимое, неощутимое — но по всему поместью прокатился беззвучный звон. Тяга ослабла, Сидзука перестала исчезать, и обливающийся потом жрец торопливо завершил:

— …И что боги соединили — того никому не разъединить!

Напряжение спало. Гости стали перешептываться, переглядываться. Лахджа подхватила на руки Веронику, гадая, заметил ли кто ее… штуку.

Вроде бы никто, слишком быстро все произошло. И брак заключен, таинство свершилось. Иерофант облегченно снимает церемониальную шапку.

Только внутри что-то кричит: ни кира еще не кончилось! Самое худшее только предстоит… и, возможно, прямо сейчас!..

— Ну или нет, — сказала Лахджа через минуту, поднося бокал ко рту.

И вот тут грянуло. Где-то за деревьями беззвучно треснула Кромка, и присутствующие невольно вздрогнули. Большинство гостей были волшебниками, и они, конечно, почувствовали такое возмущение в эфире.

Лахджа тоже вздрогнула. Ее «гхьет» подвергся вторжению. Хальтрекарок не сумел прорваться в сердце усадьбы, но объявился где-то совсем рядом и теперь стремительно несется сюда. Секунда, другая… и изгородь сотряслась. Даже отсюда видно, как задрожала земля и колыхнулся воздух. Бесчисленные печати и барьеры, что годами накладывали они с Майно, подверглись нешуточному испытанию.

Но выстояли. Даже демолорд не сумел прорваться. Их накладывали в первую очередь против одного конкретного демона — именно того, который теперь в них ломится.

— ЛАХДЖА!!! — раздался безумный рев, и над изгородью вздулась громадная туша. Заплескались бесчисленные языки и щупальца, лапы заскребли по живой стене, срывая плющ и сминая цветы. Все заволокло скверной, дорожка растрескалась и задымилась, а растения мгновенно сгнили.

От гнева хвост Лахджи пошел волнами. Она так долго и старательно все это приводила в порядок, а этот смрадный призрак прошлого испортил все в одно мгновение.

Сидзука прижалась к Вератору, Мамико спряталась за них.

— Ой, кажется, началось Пятое Вторжение, надо поспешить, — сказал Локателли, набирая канапе. — Да будет барьер.

Над изгородью мыльной стеной замерцал купол. Он тут же содрогнулся — Хальтрекарок ударил в него всей своей бешеной злобой, — но выстоял.

— ЛАХДЖА-А-А! — повторил демолорд.

— Кто-то что-то сказал? — насмешливо произнесла демоница. — Плохо слышно! Мы установили кучу экранов против незваных гостей!

— А я вот все равно прорвался, — гордо воскликнул Инкадатти.

Гости, поначалу перепугавшиеся, стали облегченно посмеиваться. А Лахджу взял кураж — когда еще за ее спиной будет стоять половина ученого совета Мистерии?

— Это ты-ы-ы!.. — заревел Хальтрекарок. — Кто еще осмелился бы?! Ты-ы-ы! Камень в моем ботинке!..

— Ты не носишь ботинок, — заметила Лахджа. — Думаю, это потому, что ты так и не разобрался, как завязывать шнурки.