Семя желания

– Как кто-то может выяснить?

– Ну, не знаю. Кто-то может услышать тебя утром, когда ты встаешь… ну для того, – деликатно сказал он. – За стенкой у нас миссис Петтит. Тут ведь шпионы кругом, знаешь ли. Где полиция, там и доносчики. Их называют стукачами. Или ты сама можешь кому-нибудь случайно проговориться. Прямо могу тебе сказать: мне не нравится, что творится у нас в школе. Этот гаденыш Уилтшир то и дело подключается к моим урокам. Слушай, мне сейчас надо уйти. Надо пойти в аптеку. Принесу тебе хинина. И касторового масла.

– Они мне не нравятся. Терпеть не могу вкус ни того ни другого. Давай еще подождем, а? Давай еще чуточку подождем. Возможно, все образуется.

– Опять ты за свое! Давай попробую еще раз тебе втолковать, – сказал Тристрам. – Мы живем в опасные времена. У Полпопа обширные полномочия, а Полиция может быть очень подлой.

– Думаю, мне не причинят вреда, – небрежно бросила Беатрис-Джоанна.

– С чего это?

– Просто такое чувство, вот и все. – Осторожно, надо быть очень осторожной… – Женская интуиция, вот и все. – И вдруг выпалила с жаром: – Как же вы все мне осточертели! Если Господь создал нас такими, как мы есть, то почему мы должны беспокоиться, что нам велит Государство? Бог сильнее и мудрее Государства, верно ведь?

– Бога нет. – Тристрам посмотрел на нее с любопытством. – Откуда у тебя такие мысли? Кто с тобой разговаривал?

– Никто со мной не разговаривал. Я днями напролет ни одной живой души не вижу, только прохожих, когда выхожу покупать паек. Когда я разговариваю, то разговариваю сама с собой. Или с морем. Иногда я разговариваю с морем.

– И это все? Что, собственно, происходит? С тобой все в порядке?

– Да прекрасно я себя чувствую! – взорвалась Беатрис-Джоанна. – Просто прекрасно. Только есть все время хочется.

Подойдя к окну, Тристрам уставился на полоску неба, виднеющуюся между башнями без шпилей.

– Иногда я спрашиваю себя, – вдруг Бог все-таки существует. Кто-то там, – задумчиво пробормотал Тристрам, – кто все контролирует. Иногда я спрашиваю себя… Но, – добавил он, поворачиваясь в приступе внезапной паники, – никому не говори, что я такое сказал. Я не говорил, что Бог существует. Я только сказал, что иногда спрашиваю себя, вот и все.

– Ты не слишком мне доверяешь, да?

– Я никому не доверяю. Прости, но буду с тобой совершенно честен. Я просто не смею никому доверять. Я как будто и самому себе доверять не могу, а?

И он ушел в жемчужное утро покупать хинин в одной государственной аптеке, касторовое масло – в другой. В первой он громко говорил про малярию, даже упомянул, как однажды в образовательных целях съездил на Амазонку, во второй сумел убедительно симулировать симптомы запора.

Глава 5

«Если не Бог, то, по меньшей мере какое-то высшее существо все-таки вмешивается в ход событий» – так придется подумать позднее Тристраму, когда у него вообще найдется время и желание думать. На следующий день (хотя подобную терминологию всерьез принимал только календарь, поскольку рабочие смены искромсали естественные сутки, как авиаперелет с полушария на полушарие) Тристрам заметил за собой слежку. Аккуратная черная клякса в толпе позади держалась поодаль, а будучи увидена полностью (когда Тристрам повернул на Рострон-плейс), сложилась в миловидного человечка с оттопыренными ушами, на кокарде которого вспыхивало под солнцем яйцо Полпопа, а на каждом погоне посверкивали три золоченые звездочки. Тристрама обуяло желатинистое ощущение кошмара: руки и ноги сделались ватными, дыхание – неглубоким, иными словами, безнадежность. Но когда грузовик с прицепом, нагруженный оборудованием для Министерства синтетического питания, начал неуверенно заворачивать с Рострон-плейс на Эдкинс-стрит, Тристраму достало сил и тяги к выживанию, чтобы метнуться и обогнуть его с дальней стороны, так что от преследователя его заслонили сколько-то тон труб и котлов. Впрочем, безнадежно сообразил он, тут же почувствовав себя глуповато, ничего ему это не даст: если его хотят забрать, то до него доберутся. Он свернул во вторую улицу налево, это оказалась Ханания-стрит. Здесь на весь нижний этаж Реппел-билдинг тянулся «Метрополь», любимый ресторан высокопоставленных чиновников, где совсем не место скромному школьному учителю. Перебрав в кармане немногочисленные септы, шестипенсовики и четвертаки, он вошел.

Звон бокалов, широкие задницы и по-девчачьи узенькие плечи, обтянутые серыми и черными мундирами, вежливые полицейские голоса. («Резолюция 371 в этом вопросе совершенно ясна».) Тристрам прополз к свободному столу и стал ждать официанта. («Программу распределения сырья следует вырабатывать на межминистерской конференции»). Явился черный, как туз пик, официант в кремовом смокинге.

– С чем желаете, сэр?

– С апельсиновым, – ответил Тристрам, не сводя глаз с вертушки дверей.