Семья Зитаров. Том 1

У маленького Янки загораются глаза: он еще помнит этот сладкий тягучий напиток, привезенный однажды отцом.

После обеда Ингус открывает свой морской мешок. Сегодня раздает подарки он. Сначала получает традиционную шелковую шаль мать — это подарок сына.

— Спасибо, спасибо сынок, — она так радуется, словно у них никогда не было возможности купить такую шаль. Затем слышится треск бенгальских свечей, переливается перламутр раковин; Эльза смотрится в ручное зеркальце, а маленький Янка испытывает в кадушке с водой моторное судно. Лишь после этого Ингус вынимает гармонь и исполняет марш. Музыкальные таланты Ингуса вызывают всеобщее восхищение.

— Теперь ты можешь ходить по усадьбам играть на вечерах, — одобрительно замечает Криш.

— Лучше уж на судах, — смеется Ингус и играет матросский вальс.

Много лет спустя он вспомнил этот разговор, когда в Солфорде на большом канадском пароходе случилось несчастье со вторым штурманом, но это было позднее, значительно позднее. А сейчас матросский вальс звучал бодро, торжествующе. В брезентовом же мешке лежала банка сгущенного молока, и маленький Янка не отходил от брата ни на шаг.

— Ингус, когда ты ее вынешь?

— Подожди, Янка, я еще сыграю для бабушки.

Наконец, обласканный и отпущенный бабкой, Ингус вытаскивает банку с молоком, прячет ее в карман и кивает Карлу и Янке. Они поодиночке выбираются из комнаты, чтобы не заметил Эрнест, и встречаются за погребом. Карл принес с собой старый напильник, Ингус протыкает дырку в банке, пробует сладкое содержимое, потом передает братьям. Может ли на свете быть что-либо вкуснее? Они по очереди сосут заграничное молоко, облизывают липкие губы и оглядываются, не видит ли Эрнест.

Пустую банку отдают Янке, затем Ингус с таинственным видом загибает рукава и показывает братьям самое ценное приобретение: прекрасные рисунки на руках. Жаль, что их нельзя свести и оттиснуть, как переводные картинки, тогда и у Карла с Янкой было бы на руках украшение. Теперь им остается любоваться лишь татуировкой брата.

Ни новая жокейка, ни клетчатый шейный платок, ни даже прекрасная гармонь не возвысили Ингуса в глазах братьев так, как татуировка. Теперь он действительно моряк, настоящий матрос и рулевой. Малыши почувствовали, что Ингус оказывает им большую честь, снисходя до них. Другой бы так не поступил.

…Вечером Ингус рассказывает братьям о «туманных картинах» и Пенни-базаре. На следующий день он навестил живущих по соседству друзей, явившись к ним во всем блеске своего великолепия. А на третий день утром капитан Зитар с сыном сели на рыболовный катер и отправились в один из крупных приморских поселков, где находилось мореходное училище. И опять Ингус на долгие месяцы ушел из дому, оставшись один среди чужих людей. Отец, вернувшийся через неделю, рассказал, что вступительные экзамены Ингус выдержал успешно и что он устроил его на квартиру в семью старого товарища, моряка Кюрзена. Мать украдкой от домашних пролила не одну слезу, а мальчики починили старую скворечню, и в старом моряцком гнезде потекла тихая, спокойная жизнь. Здесь существовал такой обычай: когда птенчик оперялся и начинал летать, он покидал родное гнездо. Остальные ожидали своей очереди.

2

В ту осень лишь двое младших членов семьи Зитаров — Янка и Эльга — оставались дома. Все старшие — Ингус, Эльза, Эрнест и Карл — учились в школе.

Вскоре после возвращения капитана Зитара из мореходного училища семья пережила большую неприятность. Виною тому был Эрнест. Кто бы мог себе представить, что в этом мальчугане кроется столько упрямства: проучившись два года в приходской школе, он решил больше не учиться — лучше помогать Кришу по дому и в рыбной ловле, чем сидеть над книгами. Когда наступила осень и подошла пора опять отправляться в школу, Эрнест заявил:

— Что угодно, только не школа!

Мать все утро уговаривала его, стараясь внушить, что в школе весело, много товарищей, интересные книги, но ничто не помогало. Старая капитанша тоже пыталась повлиять на внука: он ведь сын капитана, у отца три судна, на одном из них Эрнест смог бы стать капитаном. На что это похоже, если отец и братья будут умными, учеными людьми, а он один — неуч.

— А я вовсе не хочу стать капитаном, мне больше нравится быть коком. Он может есть все что угодно.

В конце концов, Альвина потеряла терпение. Выпоров строптивого отпрыска, она заставила его помыть уши и надеть новый костюм, после чего сама отвела в школу.

— Господин учитель, этой зимой возьмитесь за него как следует, — попросила она старого педагога, воспитавшего уже два поколения жителей побережья. У него училась и сама Альвина, и Андрей. Старый Аснынь привык смотреть на всю прибрежную округу как на семью своих воспитанников. — Если он будет плохо учиться или озорничать, наказывайте его как полагается. Мы будем вам только благодарны.