Семья Зитаров, том 2

Сначала появились восемь солдат во главе с унтер-офицером. Двое шли впереди, наблюдая за окрестностью, остальные держались вместе и время от времени шапками и винтовками сигнализировали «главным силам», следовавшим за ними на расстоянии ста шагов, что дорога свободна. По-видимому, порядок строя соблюдали лишь для формы, потому что в настоящей боевой обстановке ни один патруль не прошел бы так беспечно мимо подозрительной группы кустарников или выступа горы, как это сделали разведчики карательного отряда. Свободным строем, покрытые пылью, мимо поста Карла прошагали два взвода пехоты. В первом из них везли пулемет. Командир карательного отряда, моложавый усатый капитан, ехал верхом на низкорослом монгольском жеребце. Картинно сидя в седле, он, словно на параде, молодцевато посматривал по сторонам, точно его окружали не стройные ели и осины тайги, а толпа прекрасных дам, провожающих его мечтательным, влюбленным взглядом. Еще полчаса, и они устроят привал, а затем триумфальным маршем войдут в село и будут учить послушанию этот темный народ, который только и знает, что бунтовать. Станут расстреливать, вешать посреди села у дома, где происходят собрания, особо упорствующим исполосуют спину до мяса, а потом подожгут село. Что за фейерверк будет в следующую ночь! Как завопят и завертятся чалдоны, когда на их избах запрыгают красные петухи! Это внушит всему краю уважение и почтение к начальству. Рекруты поспешат на мобилизационные пункты, а карательный отряд направится в другое место, где требуется суровая карающая десница.

Так идут они, эти избранные люди, надежная опора адмиральской армии. «Путь свободен!» — сигнализируют разведчики. Командир закручивает кверху кончики усов и закуривает папиросу. Вот патруль уже прошел середину оврага, что, словно ущелье, сжимает дорогу. Вот мимо поста, где стоит Карл, уже шагает арьергардная группа, и десять человек поворачивают ей в спину стволы винтовок. Еще несколько мгновений, мучительно долгая минута, и из середины оврага раздается первый, самый сильный залп. Ему сразу же отвечают два более слабых, и засверкали маленькими молниями кусты. Окруженный отряд поливают огнем сверху, с обрывов оврага. Одна из первых пуль угодила в молодцеватого командира. Раненый жеребец топчет живых и мертвых, а тем, кто пытается укрыться в чаще, навстречу летят пули. Это скорый и безжалостный суд — жизнь за жизнь. Пулемет не успел затрещать — его расчет лежит в дорожной пыли. Разведка и арьергардная группа не могут добраться до ядра отряда — их, словно ягоды, снимают выстрелы таежных охотников. Четверть часа спустя партизаны собираются в овраге и подсчитывают трофеи: пулемет, несколько ящиков с патронами, две самозарядные винтовки, сотня японских карабинов — и спасенный Уксунай, обреченный в эту ночь на сожжение. У партизан только двое раненых и один убитый — брат Фрола Титова.

Победители окружили Черняева.

— Веди нас в Ануй, уничтожим это чертово логово! — кричали они. — Сейчас или никогда!

— Сейчас или никогда! — согласился Черняев. — Ануйский гарнизон уничтожен, и у складов с боеприпасами остались только караульные. С ними мы быстро расправимся.

Черняев послал двух связных в лагерь, чтобы сообщить об исходе боя и привести старых партизан забрать трофеи. А все остальные, не теряя ни минуты, двинулись в Ануй. Надо прийти в деревню раньше, чем туда дойдет весть об уничтожении карательного отряда. Партизаны обменяли свои старые берданки на карабины, некоторые переоделись в мундиры солдат Колчака. До Ануя было двадцать верст. Нападение предполагалось совершить ночью.

4

Успеху отряда Черняева способствовало то обстоятельство, что среди партизан были люди из окрестных деревень. Они хорошо знали дороги, каждую тропинку, броды через реки и подходы к своим деревням. Отправляясь в наступление, Черняев всегда использовал этих людей как проводников и, опираясь на их указания, строил план операции.

До Ануя добрались после полуночи. Черняев послал в село нескольких разведчиков — местных жителей, а остальным разрешил часа два отдохнуть. Большое село растянулось на две версты вдоль реки. В центре, около церкви, находилась базарная площадь, где теперь были сооружены виселицы, а вокруг площади возвышались дома сельских лавочников, волостное правление, суд, почта, школа и завоевавшая печальную славу каталажка, в которой никогда не было недостатка в заключенных.

Партизаны остановились на выгоне, который широким кольцом охватывал Ануй со всех сторон. Легкий ветерок доносил тошнотворный сладковатый запах. Он был настолько невыносим, что партизанам пришлось зажать носы, и Черняев уже собирался перенести привал на противоположный берег реки.

— Откуда этот дьявольский запах? — сердился он.

— Это от повешенных и замученных, — пояснил житель Ануя, — их тут, на выгоне, закапывают. Разве им есть время выкопать настоящую яму — поковыряют лопатой и засыплют землей. По ночам собаки да лисицы разрывают покойников и растаскивают по всему выгону. Поэтому и зловоние такое.