Семья Зитаров. Том 2

В сочельник утром Янка вышел в море раньше обычного. Рыбаки хотели поскорее вытащить сети и обработать улов, чтобы с честью встретить канун праздника. Пожилых интересовала баня, молодым хотелось успеть сходить к парикмахеру, а потом в церковь на елку. Рудис всю неделю толковал о вечеринке во второй день праздника и допытывался у Янки, пойдет ли он. Там соберутся все друзья детства, и сибиряк сможет сразу всех повидать. Янке, конечно, хотелось посмотреть на друзей детства и показать здешним девушкам и парням, каким взрослым и возмужалым он стал на чужбине, но… у всех здешних парней были черные суконные пиджаки, белые рубашки и галстуки, а Янка все еще носил старую солдатскую гимнастерку и запачканный смолой вязаный свитер. Он не хотел смешить своим видом людей. Кроме того, в праздники можно будет хорошенько поработать и закончить один рассказ.

— Увидим, как будет, — ответил он Рудису. — Вероятно, не смогу пойти.

Но Рудис сразу понял, в чем дело.

— Мы почти одного роста, — сказал он. — У меня два костюма. Один из них я могу тебе уступить.

— Все равно все узнают, что это твой, — ответил Янка.

— Никто не узнает. Если хочешь, я сегодня принесу в трактир.

Янка ничего не ответил, только сердито налег на весло, а взгляд его помрачнел.

Сети были закинуты далеко в море — на глубину двадцати сажен. На море стоял густой туман. Они плутали до полудня, пока не нашли первый порядок. Парни надели кожаные фартуки и начали тянуть сети, старый Витынь отвязывал грузила. Ледяная вода обжигала руки, и время от времени приходилось хлопать ими по бокам, пока пальцы не начинали ныть и не становились опять гибкими. Дно лодки обледенело, снаружи она тоже вся покрылась толстой коркой льда, а узлы сетей так затянулись, что хоть режь их ножом.

Они провозились несколько часов. Наконец, все сети были вытащены, и солидный улов кильки погрузил лодку глубоко в воду. Под парусом нельзя было идти — лодка могла зачерпнуть. Поэтому, подкрепившись хлебом и холодным кофе, парни опять взялись за весла.

Пока выгружали рыбу и развешивали на кольях сети, наступил вечер. Усталый Янка шагал через дюны к дому. В сапогах хлюпала вода, обветренное лицо горело как в огне. Сочельник…

В трактире уже были зажжены лампы и присяжные пьяницы сидели за столиками. Приказчик в лавке еле успевал отпускать товар — сегодня было много покупателей. В освещенных окнах соседних домов виднелись девушки, греющие на лампах щипцы для завивки волос. Люди готовились к празднику.

Янка тяжело шагнул в кухню, бросил на скамью мокрую кошелку:

— Вот рыба.

Под ногами образовались лужицы воды. Толстая кухарка, взглянув на ноги Янки, проворчала что-то насчет половика. В этот момент из соседней комнаты показалась чья-то голова: белое, круглое, довольно миловидное личико, два блестящих вопрошающих глаза и удивленно открытый маленький рот. Янка некоторое время смотрел на нее. В дверь просунулось круглое плечо девушки, и губы ее задрожали от сдерживаемого смеха. Ни слова не говоря, Янка повернулся и вышел из кухни.

«Это, вероятно, Миците, — подумал он и обрадовался тому, что не поздоровался с ней. — Ты мне не хозяин и не начальник. Учи алгебру, барышня».

А в столовой барышня жаловалась матери:

— И это мой двоюродный брат! Он ведь совершенно не умеет вести себя. Если придется встретиться с ним в обществе…

Анна с нежностью смотрела на свою любимицу.

— Что поделаешь, милая дочка. Он не получил хорошего воспитания. Все равно что из лесу пришел. Тебе не мешало бы немного подучить его.

— Но сегодня-то, надеюсь, мне не придется идти с ним в церковь?

— Он останется дома.

2

В тот вечер Янка действительно остался дома. Если бы он даже захотел, все равно никуда не попал бы — об этом позаботилась семья трактирщика.

Не успел Янка переодеться в сухое, как его уже разыскивал дядя Мартын.

— Поди помоги внести в погреб ящики с пивом.

Грузовик доставил с пивоваренного завода пиво на праздник. Когда ящики были снесены в погреб, Анне потребовался помощник. И кто же, кроме Янки, мог ей помочь. Он рубил корм свиньям, посыпал песком дорожки во дворе, носил в кухню воду и дрова, бегал в лавку за пряностями. Но когда Мартын решил, что Янка должен сегодня помочь и в трактире (гостей было много, в конюшне полно лошадей приехавших в церковь прихожан), парень взбунтовался и заявил: — Я не пойду в трактир таким пугалом. — И не пошел. Мартын хотя и проворчал, что это глупая гордость, но настаивать не решился. Янка поужинал на кухне и ушел в свою каморку. Теперь он догадывался, почему его сегодня так загоняли: Мартын боится, как бы он не вздумал пойти в церковь на елку, а там будет барышня Миците со своими подругами, и родственник в потрепанной одежде мог бы шокировать ее. Работай, парень, дома! Работа услаждает жизнь. Ты не барин.