Семя зла (сборник)

Игорь промолчал. Собственно, говорить ему не хотелось. Он уже высказался накануне. Слово — не воробей, а вчера их набралось, пожалуй, на большую галдящую стаю. И лучше обождать, когда она сама куда-нибудь разлетится.

Они медленно шли вдоль шоссе, удаляясь от новостроек, как десятки раз перед этим. Только сегодня все выглядело по-другому.

Во-первых, сейчас был день, а раньше они гуляли здесь преимущественно вечерами. Да, почти каждый вечер. Дорогу тогда только-только прокладывали, и после заката тут бывало безлюдно. Теперь трасса работала на полную мощность, и тяжелые грузовые автомашины одна за другой проносились мимо, к светившемуся зеленью лесу.

Все изменилось даже внешне, но главное, как считает Нина, в другом. Вот почему они ссорились, вместо того чтобы просто молчать, как раньше.

— Чудес, к сожалению, не бывает, — сказала Нина.

…Глакт стремительно падал. Его новенький камуфлятор, недавняя собственность универсального оборотня с Планеты Универсальных Оборотней, замаскировал вторжение в небо под мощный разряд атмосферного электричества. Плазменный канал извивался, прорубаясь сквозь толщи газов. Наконец Глакт мертвой хваткой вцепился в почву, и камуфлятор тут же придал ему вид одноногого туземного организма, увешанного зелеными солнечными батареями. Теперь можно не торопясь подыскать себе что-нибудь подходящее…

Мимо прогромыхал очередной грузовик. Дунуло ветром, в лицо полетела пыль. Что-то сверкнуло в зажмуренных глазах, зашелестело, грохнуло, затрещало…

— Видела, Нина?

— О чем ты?

— Вспышка. Неужели не видела? Очень похоже на молнию. Но молния в такую погоду…

— Нет, — сказала Нина, — он просто неисправим! Полюбуйтесь на этого человека! Все кончено, все рушится, но даже теперь он ухитряется развлекаться!..

— Развлекаться? — сказал Игорь. — По-моему, развлекаешься у нас ты. А я — просто в меру ревнивый мужчина, но, в сущности, очень добрый.

Нина глянула гневными, сузившимися глазами.

— Твоя сущность?! Да ты только притворяешься добрым! Это лишь оболочка, то, чему тебя научили. Вместо сердца у тебя сердцевина — черная, гнилая насквозь. Ты можешь сделать женщине комплимент, открыть дверь, помочь выбраться из машины. Но все это только видимость. Если что-то тебе показалось — ты сразу же забываешь всю свою воспитанность. Тут-то и проявляется твое истинное нутро. Ты оскорбляешь женщину, унижаешь, вероятно, можешь даже ударить. Он добрый! Да ты просто заполнен злом! Добра у тебя в лучшем случае капля, размазанная по поверхности.

— По поверхности чего, Нина? Какое зло? Просто я не машина, я тоже живой человек. Мы сто раз говорили об этом.

— Сто раз! — повторила Нина. — Вот именно, говорили! Но разговоры — это слова. Есть еще и поступки.

— Поступки, о которых ты говоришь, это тоже слова.

— Пока ограничивается словами, — сказала Нина. — Что будет дальше, не знаю. Оправдываться ты мастер, но все повторяется. Если обстановка чуть-чуть обостряется…

— Кто же виноват, что она обостряется?..

— Так, — восхитилась Нина. — Вот оно! Сейчас ты опять скажешь, что это я во всем виновата. Просто великолепно. Виновна во всем я! А ты вообще ни при чем. Ангел!..

— Что значит «ни при чем»? — примирительно сказал Игорь. — Но ладно. Ничего нового я все равно не придумаю. Не будем говорить обо мне и моих поступках, которые только слова. Бог с ними. Лучше погляди — откуда взялось это диво?..

Лес был по-прежнему далеко. Когда дорогу строили, все здешние деревья вырвали с корнем, и теперь вокруг расстилался пустырь: ромашки по голой глине. Месяц назад, на субботнике, вдоль дороги посадили другие деревья, и они стояли как под линеечку, заботливо привязанные к колышкам. А над их тощими макушками, хилыми веточками и только что вылупившимися листочками возвышался могучий исполин непонятной породы, с крупными листьями и густыми ветвями, начинавшимися почти от земли.

«Надо же! — думал Игорь про дерево, в которое превратился Глакт. — Уцелело каким-то чудом от всеобщего корчевания. Вероятно, здорово быть деревом. Оно ни о чем не думает, растет себе и растет. И нам все равно, злое оно или доброе. Да и ему все равно».

— Вот бы с ним поменяться, — сказал он. — Мне всегда хотелось стать деревом. Вот таким же: могучим, безразличным. Стоять и покачивать ветвями. Никуда не спешить, от всего отрешиться, стать равнодушным…

Глаза Нины на мгновение подобрели, стали мечтательными, но тут же сузились снова.

— Какой же ты злой! Опять развлекаешься?

— Отнюдь. Разве захочет злой превращаться в дерево?

Они медленно подходили к Глакту, пока не замечавшему их приближения. Чуткие анализаторы, спрятанные в глубине его преображенного тела, терпеливо искали. Планета была так богата флорой и фауной, что трудно даже подобрать для нее хорошее название. Но ничего особо оригинального пока что не обнаруживалось. Мелкие организмы сновали вокруг, трепеща крылышками. Но у Глакта есть крылья получше. Другие организмы ползали по земле. Конечности? Он владел великолепным набором конечностей, взятых в разное время у самых различных существ.