Семья Звонаревых

— Нет, господа, Вы не правы, — улыбался он, поблёскивая чёрными глазами. — Самолёты открывают новые возможности: с них можно осматривать поле сражения на огромном пространстве. Я лично облечу весь участок, который мы собираемся атаковать, — твёрдо объявил генерал.

К нему подошёл Борейко и попросил взять и его на самолёт.

— Я, душа моя, вешу без десяти фунтов семь пудов, да и Вы, наверное, около того. Не всякий самолёт может нас вдвоём поднять или принуждён будет взять очень мало бензину, и мы не сможем облететь и как следует осмотреть позиции, — отклонил предложение Борейко Шихлинский.

Решили, что по возвращении генерала полетит Борейко. Он дополнит и уточнит сведения, полученные Шихлинским. Лететь решили рано утром, когда солнце светило с востока и видимость вражеских укреплений была наилучшая.

А пока Али Ага поехал с Борейко на батарею, чтобы удостовериться в плохом состоянии пушек.

— Верны себе наши союзнички! Сбывают нам всякий хлам втридорога да ещё попрекают нас, что мы неблагодарны. В Ставке верховного засилье иностранцев. Все оперативные планы согласовываются с командованием союзников. Вернее, они нам приказывают, а мы стараемся выполнять. Наше наступление, в котором участвовали и Вы, спасло французам Верден, который иначе был бы взят немцами. Мы спасли итальянскую армию от полного разгрома при Капоретто. Австрияки давно бы сидели в Венеции, а итальянцы вышли бы из игры. В общем, мы своей кровью спасаем всех, — с возмущением говорил Шихлинский.

— Во всём этом прежде всего виновато царское правительство. Оно получило кабальные займы для подавления революции после японской войны в пятом году. Теперь мы за них расплачиваемся солдатской кровью, — сумрачно проговорил Борейко, глядя в упор на генерала.

— Да Вы, Борис Дмитриевич, никак, из вольнодумцев! — хитровато прищурился Шихлинский.

— После Порт-Артура мы все стали вольнодумцами, Али Ага. И Вы в том числе. Только я говорю, то что думаю, а Вы пока что помалкиваете, ответил подполковник.

— Пока что нам обоим лучше попридержать языки, — заметил генерал, не то давая дружеский совет, не то делая замечание своему подчинённому.

Никакой генеральской амбиции у Али Аги не было. Борейко вспомнил, что Шихлинский не кончал артиллерийской академии, но природный ум и практическая сметка делали его большим авторитетом в артиллерийских вопросах.

О храбрости Шихлинского ходили легенды. Поэтому Борейко не удивило желание Шихлинского подняться на самолёте для разведки артиллерийских целей.

На следующий день, едва засерел восток, Шихлинский с Борейко в сопровождении Зуева приехали на полевой аэродром гвардейского авиационного отряда. Лететь решили на «Ньюпоре», который считался истребителем и имел скорость до трёхсот километров в час. Предельная высота полёта — около четырёх километров. Вооружение состояло из пулемёта, стреляющего через пропеллер, и нескольких небольших бомб. Али Ага с трудом уместился в небольшой кабине за пилотом. Для наблюдения за землёй нужно было выглядывать за борт самолёта.

Было ещё раннее серое утро. Белесые полосы тумана скрадывали очертания рельефа местности. Самолёт медленно набирал высоту, делая пологие виражи. Скоро он превратился в маленькую чёрную точку, едва различимую в бинокль.

Набрав нужную высоту, лётчик повернул в сторону вражеских позиций.

Едва лётчик оказался над немецкими укреплениями, как его встретили огнём многочисленные зенитные батареи. Вокруг самолёта то и дело появлялись белые клубки разрывов германских снарядов.

— В такой обстановке, когда вокруг ежеминутно рвутся снаряды, очень трудно вести наблюдение за наземными целями, — проговорил Борейко, пристально наблюдавший в бинокль за самолётом.

Лётчики, тоже наблюдавшие за самолётом, не проявляли особого волнения:

— Вероятность попадания из зенитной пушки по самолёту незначительна. Гораздо страшнее, когда в воздухе появятся немецкие истребители «Юнкерсы». Они быстроходней и маневренней наших и, конечно, легко могут нагнать и побить наш самолёт.

Но вот на горизонте появилась едва заметная точка. Лётчики тотчас заволновались.

— Два «Юнкерса» идут наперерёз нашему «Ньюпору». Надо немедленно возвращаться.

Борейко в бинокль наблюдал за продолжающимся полётом Али Ага. Самолёт резко повернул в сторону своих войск, круто пошёл на снижении, но немец его быстро нагонял. С замиранием сердца следили с земли за происходящим в воздухе. Неожиданно где-то рядом раздались частые и резкие пушечные выстрелы. Вокруг «Юнкерсов» появились плотные дымки разрывов зенитных снарядов. «Юнкерс» перестал снижаться и сбросил сразу несколько осколочных бомб. Они упали невдалеке от самолёта, идущего на посадку.

Придя в себя после полёта, Шихлинский принялся наносить на карту всё замеченное с воздуха.