Семидесятый меридиан

Однажды, когда я стояла в стороне от нашей маленькой деревянной хижины, ко мне подошел какой-то незнакомец и дал горсть сластей. Я была очень напугана и убежала в дом. На третий день незнакомец пришел еще с одним человеком, который говорил на диалекте нашей деревни. Оба подозрительно оглядывались, будто им грозила опасность. Один из них сказал, что мой отец попал в беду: возле чанной его сбила машина. А их он просил, чтобы пришел кто-нибудь из детей и побыл с ним, пока он не сможет добраться до дома. Это была глупая выдумка. Но мне было только пять лет. Прежде чем я успела подумать, что может случиться, я была уже на пути к чайной с полной горстью мокрых сладостей в руке, которые время от времени заталкивала в рот.

Итак, я никогда не увидела чайной. Когда мы были на полпути к ней, один из моих спутников вытащил огромный нож и спросил, знаю ли я, что это такое. С ужасом я ответила, что знаю.

— Так вот, — заявил он, — если ты попытаешься закричать или убежать, я разрежу тебя на мелкие кусочки и брошу шакалам.

Вы можете представить, какой страх я испытала. Словно окаменев, я не могла ни шевельнуться, ни произнести слова. Затем внезапно я почувствовала сонливость. Помню только, что кто-то поднял меня и я сразу погрузилась в глубокий сон…

Далее следовал подробный рассказ о печальной судьбе похищенной девочки, о всех унижениях, через которые пришлось ей пройти.

…Мы покидали земли вчерашнего княжества. Все шире становится ложе долины, где обработан каждый клочок земли. Отступают к горизонту вершины с развалинами древних буддийских монастырей на уступах, оживленнее становится шоссе, ведущее к цивилизации.

ПОД ФЛАГОМ НАДЕЖДЫ

Неполные три месяца, разделяющие два Новых года по григорианскому календарю и хиджре, принесли большие перемены и одновременно выдвинули много проблем. Гражданское правительство получило от военной диктатуры тяжелое наследство. Пришло время распутать или разрубить не один сложный узел.

Выяснилось, что Яхья-хан вовсе не собирался отдавать власть. В крайнем случае одна военная хунта была бы заменена другой. Он даже отдал приказ об аресте З. А. Бхутто, когда тот возвращался из Нью-Йорка. Как писала газета «Сан», его спас случай. Рассчитывая, что З. А. Бхутто полетит через Кабул, Яхья-хан распорядился арестовать его во время посадки самолета в Пешаваре, а будущий президент воспользовался другим рейсом и прилетел прямо в Равалпинди. Факт намечавшегося ареста З. А. Бхутто подтвердил и Махмуд Али Касури, бывший в то время министром юстиции.

Подходили к концу первые 100 дней президентства Зульфикара Али Бхутто.

Демократизация страны стала общим требованием. Народ устал верить обещаниям и не хотел ждать.

В деревнях участились случаи захвата помещичьих земель, особенно тех, чьи владельцы перекочевали в город. Около 200 вооруженных крестьян захватили крупную ферму в районе Хайдарабада.

— Это наша земля, если верить президенту Бхутто, — заявили они после стычки с полицией, — и мы ни в коем случае не собираемся ее отдавать.

Слова «герао» и «джелао» встречались на страницах почти каждого газетного номера. Первое означает «окружение», или «блокада», второе — «поджог». Рабочие не выпускали администраторов с территории фабрик до тех пор, пока их требования не принимались. В конце января запылала текстильная фабрика Гуль Ахмада в Карачи. Убыток от пожара составил около 10 млн. рупий. Это лишь один из примеров «джелао».

Страсти продолжали бушевать. Народ ждал ответа на самые острые вопросы, волнующие, как выразилась одна из газет, «потрясенную, изумленную и парализованную нацию». Нередко случалось, что при тонком и умелом подстрекательстве экстремистских элементов забастовки, митинги и собрания заканчивались столкновениями, когда масса людей превращалась в неуправляемую толпу, охваченную страстью к разрушению. Наиболее реакционным силам выгодно было использовать любой повод, чтобы подменить борьбу за сплоченность и справедливость раздорами, смутой, бессмысленным уничтожением ценностей.

Зульфикар Али Бхутто всеми силами пытался передать стране свой динамизм, избавить ее от устоявшейся веками «восточной задумчивости», которая, по его словам, пригодна для поэтов, а не для администраторов.

З. А. Бхутто отказывается от президентского жалованья, требует от министров, чтобы они не менее 15 дней в месяц проводили в поездках по стране, сам совершает многочисленные визиты в соседние страны, демонстрируя новый для Пакистана стиль дипломатии. 16-го марта состоялся официальный визит президента Пакистана в Советский Союз.

Самыми уравновешенными в сложившейся обстановке оказались экономисты. Они хладнокровно подсчитывали возможности увеличения экспорта, платежный баланс, валютные и сырьевые ресурсы в масштабах реально существующего Пакистана, не строя никаких воздушных замков.

В ведущих газетах появилось немало смелых статей с конкретным анализом событий и здравой оценкой ситуации, сложившейся в результате самого глубокого кризиса в истории страны.