Семилетняя война. Как Россия решала судьбы Европы

Был адъютантом фельдмаршала Миниха, его правой рукой. Сражался и под командованием фельдмаршала Ласси – тоже вполне успешно. То есть впитал уроки лучших полководцев доелизаветинской эпохи. Отличился в кампаниях 1736–1738 годов, сражаясь под командованием Миниха с турками. Командовал авангардом, совершал подвиги. Однажды – дело было в 37-м году – небольшой, в 350 сабель, конный отряд Фермора был окружён турецко-татарскими войсками, раз в десять превосходившими его численно. Невозмутимый Фермор построил пешее каре и отразил атаку. Был тяжело ранен – и, конечно, этот подвиг заметили, произвели Фермора в генерал-майоры. В 1739 году генерал Фермор не менее храбро бился при Ставучанах, ворвался в лагерь Вели-паши. После этой битвы турецкая армия отступила за Дунай, и вскоре был подписан Белградский мир, по которому Россия получила Азов, но не имела право держать на Чёрном море военный флот. Тяжёлая война, в которой от жары, голода и болезней российская армия потеряла до 100 тысяч солдат, была завершена. Фермор на этой войне заработал не только ордена и чины, но и уникальный опыт, который будет жадно перенимать у него Суворов.

В шведскую кампанию 1841 года под командованием Ласси проявил себя наилучшим образом при взятии Вильманстранда, чем существенно упрочил своё положение в армии. Там впервые его путь пересёкся с румянцевским. Фермор – одно из главных действующий лиц Семилетней войны, в которой участвовал в высоком чине генерал-аншефа. В 1757-м прославился взятием Мемеля, участвовал в боевых действиях при Гросс-Егерсдорфе. В 1758–1759 годах был главнокомандующим русскими войсками. Дивизионным дежурным при генерал-аншефе Ферморе некоторое время служил Александр Суворов, ярко проявивший себя в разных поручениях. Осторожность, порой медлительная основательность Фермора не отвечали надеждам Суворова, но служба рядом с опытным и толковым боевым генералом была отменным университетом. Можно было поучиться у Фермора и административным навыкам, умению заботиться об офицерах и солдатах, держать в голове задачи всех армейских служб. Фермор выделял Суворова, доверял ему. В истории останется изречение будущего генералиссимуса: «У меня было два отца – Суворов (то есть родной отец, Василий Иванович) и Фермор».

Под командованием Фермора русская армия заняла всю Восточную Пруссию, взяла Кёнигсберг – без генеральных сражений. Фермор был одним из русских генерал-губернаторов Восточной Пруссии (в другое время этот пост, как известно, занимал Василий Иванович Суворов). Однако осада Кюстрина не принесла желанного успеха. Последовало генеральное сражение при Цорндорфе, о котором мы расскажем особо.

Славный для российской армии последний период Семилетней войны тоже во многом был связан с именем Фермора. Он упрямо и некрикливо гнул свою линию, занимая территории противника. Генерал-поручик А. И. Чернышов рапортовал Фермору – именно Фермору! – из занятого Берлина:

Взятие Берлина в 1760 году

«Убитых же и раненых с неприятельской стороны почитается гораздо больше тысячи человек, а с нашей стороны из регулярных никого нет, ни убитого, ни раненого – из гусар Молдавского полку: прапорщик 1, унтер-офицеров – 2, убитых того полку гусар – 30, от казаков ранено есаул – 1, хорунжих – 2, сотник – 1, рядовых казаков – 17, убито за квартирмейстера – 1, казаков рядовых – 14. Сие толь удачное дело предписать можно особливо храбрости нашего легкого войска, которое пехоту и кавалерию весьма мужественно атаковали.

Я принимаю смелость вашему сиятельству оное рекомендовать, а особливо по всем известиям, которые я получил, весьма отлично в храбрости себя оказали: бригадир Краснощеков, полковник Подгоричани, подполковник Текелли, капитан Молдавского полку, помянутой адъютант Панин и при мне находящийся за дежур-майора Рижского конного полку полковник Мисерев; и прошу за толь храбрые поступки сих трех последних именованных, которые пред гусарами и казаками, впредь отваживая себя, повод им подавали атаки свои производить в способнейших местах, чинами наградить.

Как выше донес, граф Тотлебен, вступя в Берлин, мне потом вкратце рапортом объявляет, что, заняв городские ворота, требует резолюции, сколько ворот в команду генерал-фельдцейхмейстера графа Лассия препоручить, почему, согласясь с последнеименованным, резолюцию дал, чтоб из них двое под их охранением отдать, а именно: Шпандоуские и Гальские, а прочие все пешими заняты были, и при том повторение учинил, дабы немедленно препорученное ему в силе наставления вашего сиятельства без упущения времени исполнил, как он мне и объявляет, что все то вступил, учреди комендантом бригадира Бахмана и в город имеющие в его команде драгунские полки и пехоту ввел.

Сколько ж контрибуции им положено, ибо от меня не меньше велено требовать, как полтора миллиона талеров, ожидаю рапорта так, как о разорении королевского литейного дому и прочего и росписи вещам в цейхгаузах и магазейных.

На вечер получено известие, что неприятель у самого Шпандоу расположился в лагере.

Дезертиров прислано от разных форпостов до шестьдесят человек.