Семинар с доктором медицины Милтоном Г. Эриксоном

Она положила подарок обратно под елку. Я взял его, подошел к ней и сказал: «Счастливого Рождества, Кэрол!» Она висела у меня на шее добрых десять минут. Заметив, что отец смотрел в другую сторону, Кэрол возмутилась: «Папа, да ты ничего не видел. Мы сейчас повторим». На этот раз Ральф увидел.

Он поднял второй подарок, для жены, и взглянул на нее. Она же смотрела на меня и моего сына. Ральф подошел к ней и произнес: «Счастливого Рождества, Лаура» – и поцеловал ее в губы. Дальше все пошло как по маслу. (Эриксон смеется.)

Как-то пришла ко мне Кэрол и сообщила: "Я собираюсь выходить замуж. Папа всегда бывал на свадьбах своих пациентов. Но на каждой свадьбе он принимается плакать, да так громко, что на всю церковь слышно. Я собираюсь венчаться в церкви id не хочу, чтобы папа ревел там, как теленок, и портил всем настроение. Можно что-нибудь сделать, чтобы он перестал?

«Конечно, можно. Скажи маме, чтобы она села на самое крайнее сиденье от прохода, Ральф пусть сядет слева от нее. А я сяду по левую сторону от отца».

Ральф удивился, когда я сел рядом с ним, его женой и всем семейством. Я взял руку Ральфа в свою и согнул его указательный палец в китайский замок. Это очень болезненный прием. (Эриксон показывает, с силой согнув и сжав первые две фаланги указательного пальца.) Как только Ральф сморщился, собираясь заплакать по ходу свадебной церемонии, я немедленно стиснул его пальцы, и вместо плаксивого выражения у него на лице появилось возмущение. Свадьба прошла спокойно.

«Ральф, в церковном дворе состоится небольшое торжество, – сказал я ему. – Тебя взять под руку или сам сможешь выйти?» «Я сам», – ответил Ральф. И справился.

Ральф задумал построить дом для жены в месте, которое она выбрала сама. Туда протянули телефонный кабель. Все задумки жены были учтены при строительстве.

До завершения дома оставалось ждать недолго, когда Ральф пришел ко мне и пожаловался: «Последние два месяца у меня постоянно болит мочевой пузырь». «Ральф, как же так можно? Два месяца болит, при твоем-то возрасте, и ты не пришел раньше?» – пожурил я его. «Понимаю, но я знал, что ты пошлешь меня к урологу, а этого я не вынесу», – ответил Ральф. «Опиши мне свою боль». Ральф очень точно все описал. «Ральф, – сказал я, – надеюсь, что это доброкачественная опухоль. Я думаю, у тебя опухоль предстательной железы. Тебе придется сходить к урологу». «Не пойду я ни к какому урологу, – заявил Ральф. – И ты меня не заставишь». «Я поговорю с твоей женой и дочерью», – сказал я. «Можешь говорить, а к урологу я не пойду».

Понадобилось несколько недель уговоров со стороны жены и дочери, чтобы Ральф согласился повидать уролога. «Но только не в Фениксе», – сказал он. «Куда ты согласен поехать?» «Я мог бы поехать в Майо», – ответил Ральф. «Каким транспортом?» – спросил я. «Самолетом не хочу». «Значит, придется ехать поездом или автобусом, – заключил я. – Автобус слишком часто останавливается, и ты можешь передумать. Предлагаю поезд. Ральф, дать тебе в сопровождение хорошеньких медсестричек, чтобы они наверняка доставили тебя в Майо, или дашь мне слово, что доберешься самостоятельно?» Ральф вздохнул и сказал: «Даю слово».

Кончилось тем, что он вылетел из Чикаго самолетом на Рочестер и позвонил мне из Майо, чтобы сообщить, что он уже на месте. Я позвонил в клинику в Майо и убедился, что он действительно там.

Его там обследовали и прооперировали. «Если бы вы приехали к нам двумя месяцами раньше, – сказали ему врачи, – мы спасли бы вам жизнь. При самом оптимистическом прогнозе вы проживете года два. Постарайтесь прожить их счастливо, насколько это возможно».

По возвращении в Феникс Ральф все рассказал мне. «Мне надо было сразу с тобой поделиться, ты бы смог меня заставить поехать. Мне осталось два года жизни. Есть идеи?» Я ответил: «Поторопись со строительством дома. Надо, чтобы ты полюбовался им в законченном виде. И не упускай никаких возможных для тебя развлечений, ходи в гости, на танцы».

В последние месяцы отпущенных ему двух лет Ральфу стало настолько худо, что пришлось слечь в постель. Умер он в течение месяца. Я часто навещал его перед смертью. За ним ухаживала сиделка. Как-то я вошел в комнату, она обернулась, взглянула на меня и произнесла: «О, это вы, доктор Эриксон. С вами я не останусь в одной комнате». Повернулась и вышла.

«Что это она так с тобой?» – спросил Ральф. «У нее есть причина. Не волнуйся. Я все улажу». Мы побеседовали с Ральфом, затем я собрался уходить. Когда мы прощались, Ральф поблагодарил меня за те несколько прекрасных лет, когда он по-настоящему радовался жизни. Хотя и добавил честно: «Кое-что из того, что ты со мной делал, мне не очень-то нравилось».