Семиовражье часть первая. Штурмовые отряды империи.

- Я даже и не знаю… Мы ехали в центр сопротивления, но на заправке на нас напал целый отряд штурмовиков. Дженессаль мне передал только ваш адрес и приказал ехать скорее, пока он их задержит…

Прошла весьма долгая пауза, пока девушка, собравшись с силами, спросила.

- Как это было?

Дункель, немного подумав, ответил. – Вам лучше этого не знать. Это было быстро, Дженессаль Деланди умер в бою, за свои убеждения, как настоящий мужчина.

- Любимый мой Дженессаль. – Девушка обхватила руками колени и печально глядела в окно. – Он любил меня по настоящему. Он был последним из тех благородных дворян, изображения которых висят на стенах дворцов, и чьи потомки рушат нашу великую цивилизацию… - Вдруг снова взяв себя в руки, она встала и почти не дрожащим голосом спросила. – Чем я теперь могу помочь вам?

Дункель опешил, это он должен был спросить её, не нуждается ли она в его помощи, а вышло наоборот. Распустил слюни, а какая-то девка оказалась сильнее его. Он полез в карман за сигарой, что бы успокоится, Дункель Континец был весьма нервным малым, по аргонским меркам, разумеется. Девушка посмотрела на него. – Только не курите при полиции. Они прекрасно осведомлены, что настоящий атлант никогда не будет с таким удовольствием вдыхать клубы дыма.

- Что мне теперь делать?

- Вам нужно немедленно отправляться в Центр. Штурмовики, вероятно, вычислили вашу машину. Они могут попросту оцепить кварталов двадцать или пол города, и вытащат вас отовсюду, куда бы вы ни спрятались. Если вы согласны, немедленно перемещаемся в Центр.

Дункелю не оставалось ничего, как согласится, и идти вслед за ней. Они залезли в лифт и он, разгоняясь, начал проваливаться под землю. Капсула лифта летела по тонким титановым рельсам через огромные пещеры, освещённые слабым призрачным светом. Внизу Дункель различал строения, заводы, теплицы и оранжереи с яркими огнями. Звижена очнувшись от забытья, показала Дункелю на окно лифта.

- Это Трактильдия, подземная страна. Она в вассальной зависимости от Аргонии. Сейчас мы пролетим их столицу, Металлику, где правит аргонский наместник, трактильдский царь Друм III.

Краем глаза Дункель успел заметить свет огромного города, но лифт затрясло от перегрузок, и он снова полетел наверх, в слой земли и камня. Пронизав землю, он оказался закованным в куб из каменных плит. Дункель не на шутку испугался, но Звижена что-то нажала, и они вышли из постамента памятника, поставленного не кому иному, как…Джойстеру Громовержцу, который повстанцы, притворяясь лояльными гражданами, поставили во дворе своей штаб квартиры.

Да здравствует император!

Император умер внезапно. Ещё вечером он хотел немедленно созвать военный совет, чтобы покончить с проклятой язвой – Тринией, но уже утром придворные нашли его холодный труп. Императора Аргонского и Трактвильдского, короля Пандиоррского и покровителя Платанского и прочих мелких земель повелителя больше не было – он лежал, какой то угловатый и скрючившийся на широком ложе. Шептали, что императора отравили, слышали, как ночью, он звал канефлянского врача, но тот куда-то исчез. Так или иначе, империя не могла оставаться без императора. Демарх Каршандара находился в столице, и уже суетился, желая узурпировать власть. Немедленно решено было вызвать всех царских детей, и в разные концы империи полетели послания. Тело императора было помещено в золочёный скафандр и перевезено в обстановке строгой секретности на космодром Каршандарской Ривьеры. Страна и слыхом не слыхивала о смерти повелителя, только со всех окраин, границ и заграниц летели стратопланы с детьми и родственниками и садились на плиты Ривьерского космодрома. Космодром был пуст – все базировавшиеся на нём военные и гражданские звездолёты ещё четыре месяца назад были перемещены в Пеларгонию по Шебраэнскому Контрибуционному протоколу. Только посередине высилась примитивная пятиступенчатая ракета, какие строились ещё лет тридцать назад.

Джакар и Кай успели лишь к началу похорон – дела задержали принцев в Балии. За неделю до Джойстера Громовержца ушёл в мир иной его друг и побратим балийский калуф. И со смертью его, антиканефлянская коалиция распалась. Аргония осталась одна. Проводив его в последний путь, братья собирались уже в Технотепуль, когда новая скорбная весть развернула стратопланы на Ривьеру.

Джакар, успевший привязаться к отцу-императору ощущал какое-то чувство утраты, но Кай, как заметил Джакар, сильно оживился. Он мечтал поднять империю на занебесные высоты из той зловонной ямы, куда отбросил её отец. Лифт поднял их наверх, в головной отсек ракеты, где лежало тело отца. Открыв тяжёлую дверь, Джакар увидел рубку, где на одном единственном кресле лежал мёртвый император, облачённый в скафандр. Обстановку торжественной печали нарушил пролезший в дверь Кай Джойстер. – В последний путь. Десять тонн урановых зарядов и восемьдесят килограммов живого веса, да не кого-нибудь, а самого императора. И всё это взорвётся на солнце. А не выгоднее взорвать всё это над Шебраэной или Ню – Шляхеном, а, ваше так и некоронованное величество?