Семирамида. Золотая чаша

— Если вы с царем придете к согласию, тебя официально разведут с Шаммурамат. Ее объявят девственницей, что, в общем-то, нетрудно для дочери богини, тем более что наместника Ашшура на земле убедили — слишком много знамений и пророчеств требуют от великого царя соединиться с дочерью Иштар. Великий царь в награду готов отдать тебе в жены свою сестру Роксану, а также сохранить пост туртана. Ты останешься вторым человеком в государстве.

Нину поднял с земли округлую гальку, швырнул ее в воду. Плоский камень несколько раз отважно шлепнулся о воду и только потом, обессилев, канул в глубине.

— Вот ты зачем догнал меня, Азия?

— Да, храбрейший.

— Шамши испугался сам поговорить со мной?

— Можно и так сказать.

— А тебе, значит, можно доверить любое деликатное дело? Например, ублажать Гулу…

— Стоит ли оскорблять меня, Нинурта, в тот момент, когда решается твоя судьба.

— Ты хочешь сказать, когда над моей головой занесен топор?

— Нет, великий. Шаммурамат никогда не выйдет замуж за человека, погубившего ее мужа. Это даже Шамши ясно. Он желает решить дело миром.

— Миром?! — скривился Нину. — Разве в таком деле можно говорить о мире?! К чему ты призываешь меня? Отказаться от любимой женщины? Это теперь называется согласием? Или справедливостью? Разве справедливо вознаграждать побратима злым за доброе? Как посмотрят на эту дерзость боги?

— Насчет справедливости тебе лучше посоветоваться с Сарсехимом. Он уверяет, что богам нет до нее никакого дела. Это удел смертных.

— Точнее, безраздельное право властителей, — усмехнулся Нинурта.

— Конечно, — кивнул Азия. — Но при этом они тоже не вольны в своих поступках. Они обязаны исходить из пользы государства.

— Какая польза государству, если Шамши завладеет моей женой?!

— Я, в отличие от Сарсехима, не силен в досужих рассуждениях, но правда в том, что дальше так действительно продолжаться не может. В стране должен быть один хозяин. Или хозяйка, если так будет угодно богам. Вот тебе мой совет — не спеши и согласись. Время все расставит по своим местам. Мало ли, кого боги выберут в наследники Шамши-Ададу? Положись на Шами…

— Это говоришь мне ты, кого я спас от смерти?

— Справедливость в том, — упрямо выговорил Азия, — чтобы каждый подданный научился ценить честь, которой готов одарить его великий царь. Справедливость в том, чтобы каждый, кому доверено выполнить волю великого царя, испытывал радость.

— Послушай, Азия, ты неглупый человек, а твердишь одно и то же — я должен дать согласие! Ты забыл о Шаммурамат. Если вы хотите решить дело миром, ее согласие тоже необходимо, разве не так? Вы полагаете, она согласится оставить меня ради царского венца? У вас ничего не получится, Азия. Вы не знаете, с кем имеете дело. Она умеет быть жестокой, у нее крепкая рука. Она способна видеть под землей на пядь.

— Если даже и так, у нее тоже есть слабое место, Нинурта.

— Какое же?

— Дети.

После недолгого молчания Азия вздохнул.

— Считай, что тебе просто не повезло с побратимом. Царь мечтает видеть твою жену в своих объятьях, а мечты царя священны.

С неба покатилась звезда, за ней другая, третья. Скоро небо расплакалось россыпью падающих звезд.

Глава 3

В Вавилоне Нину не подавал виду, что скорбь переполняет его как тяжкий груз речную барку. Держался молодцом, сослал Бау в дальний гарнизон, занялся проверкой боеспособности вавилонского войска. Негласно приказал отыскать Гулу, Амти — бабе запретил появляться при дворце, тем самым облегчив Закиру невыносимость общения с выжившей из ума старухой. Оказалось, что с сильными в Вавилоне договориться легче, чем с собственным царем. Вавилонская знать и жреческая верхушка исповедовала единую веру — чем большей долей добычи Ассирия готова поделиться с младшим партнером, тем сильнее будет привязанность древнего города к старшему брату. В письме к Шамши Нинурта привел расчеты, из которых выходило, что вавилоняне требуют себе треть добычи. Далее Нинурта от себя предложил делить добычу в зависимости от количества бойцов, на что Шамши охотно согласился.

В царском письме и слова не было об опале — все те же уверения в неизменности дружеских чувств, воспевание воинских доблестей Нинурты, без которого Шамши-Адад не мысли себе продвижение на север. «Поход не за горами, Нину, и самым нелепым препятствием я считаю, что ты так долго сидишь в Вавилоне. Тебе пора прибыть в Калах, войско ждет тебя. По секрету признаюсь — Роксана тоже ждет тебя. Я горд, что могу отдать ее в надежные руки…»

Последние строки вновь пробудили ненасытную хандру, заметно отощавшую за то время, что Нину провел в Вавилоне. Казалось, совет Азии не спешить и ответить царю согласием, передоверив Шами самой решить это дело, сбывался. Все постепенно возвращалось на круги свои, даже самые лихие сплетники не отваживались признать победу волосатого Шамши над воспитанницей несравненной Иштар. Теперь уже и Вавилоне с нетерпением ждали исхода этого необычного сватовства.