Семицветье (СИ)

Присев на берегу, крылатая дева опустила руку в ручей, и легкое сияние от ее пальцев передалось воде. Я не дыша смотрела, как яркие искры рождались и тонули, и вспыхивали снова. Я чувствовала, как вода меняется, как совершается что-то удивительное… А потом в ручей упало перо ангела.

«Вот и все, — Мирикки светло улыбнулась мне. — Теперь не для одной меня открыт путь из вашего мира в Семицветье и обратно. Этот ручей — отныне дверь, он связан с ручьем в моем мире. Тот придет ко мне, кому это действительно нужно. Приходи и ты, Сельна, если захочешь. Но только, когда устанешь от своего леса, ведь назад уже вряд ли вернешься…»

Вот тогда-то она, уходя, и подарила мне розовые колокольчики, умеющие играть чудесные мелодии. Как видите, я до сих пор не рассталась с ними.

Может быть, когда-нибудь я воспользуюсь приглашением Мирикки. Но пока, как бы ни было скучно, мне не хочется оставлять родной лес. Я знаю, что были те, кто прошел через ручей в другой мир. Ушел через него и Иркас. На прощанье он, обернувшись, улыбнулся мне и помахал рукой. И я увидела розовый отблеск на его крыльях перед тем, как он исчез в заискрившейся светлой воде…

История пятая. Семь парящих островов

Говорят, осенняя печальница зародилась из слез девушки Аины, которая уходила плакать в лес в одиночестве, тоскуя по нарушившему обещание другу. Что потом с ней стало, никто уже не помнит, но другая Аина, живущая в деревне Травники, что рядом с тем лесом, в последнее время часто вспоминала эту историю. Порой ей даже казалось, что дух тезки вселился в нее. Точно так же она доверяла, и не раз, — но напрасно, и боль обжигала душу, слезы были горячие, а холод осеннего ветра их не остужал.

Однажды Аина услышала легенду о том, что что когда-то давным-давно сын основателя их поселения был одержим осенней печальницей, из-за чего она превратилась из бестелесного духа в живую женщину. «Если она из плоти и крови, — подумала Аина, — то ее можно убить». И она отправилась к ручью, где, по преданию, тот мальчик встретил печальницу, и шла вдоль течения, пока не устала и не присела отдохнуть на поваленное дерево. Живые деревья переговаривались, указывая на нее ветвями, и бросали ей на плечи яркие разноцветные листья, но она ничего не замечала, вновь погрузившись в свою тоску. Слезы стекали по худому бледному лицу, и Аина не могла разглядеть красоту осеннего леса, она видела лишь серое небо да унылую пожухлую траву.

— Не меня ли ты ищешь? — услышала девушка тихий голос, такой же тусклый, как мир, каким воспринимала его Аина. Подняв голову, она увидела женщину с усталым выцветшим лицом. С головы до ног закутанная в серое покрывало, та смотрела в лицо Аины огромными глазами болотного цвета. А потом спросила:

— Ты, кажется, собиралась меня убить?

— Откуда ты знаешь? — девушка вовсе и не удивилась.

— Я знаю все, что знаешь ты, потому что ты — это я, — невесело усмехнулась женщина. — Ты не человек, Аина. Двадцать лет назад я родила тебя от озерного духа и подкинула в дом молодой вдовы. Я долго ждала, пока моя суть проявится в тебе. Ведь твое рождение отняло у меня столько сил, что теперь я с трудом удерживаю это тело. Что будет со мной, если ты убьешь меня? Может быть, ты станешь мной или я — тобой? Попробуй.

Но Аина просто молча смотрела на мать и ничего не говорила. Откуда-то она знала, что та не солгала.

— Если я стану духом, — вновь заговорила печальница, — то найду способ вновь воплотиться. Если бы мой дух перешел в тебя — это было бы самое легкое.

— Уходи, — сказала Аина бесцветным голосом, вставая с бревна и отстраняясь. — Я давно уже поняла, что для меня нет счастья в этом мире. Но я не стану убивать свою мать, кем бы она ни была.

— Я хотела попытаться, — вздохнула печальница. — Быть может, так было бы лучше для нас обеих. Ты ведь все-таки мое дитя. Но теперь я тебя не отпущу.

Она приблизилась к дочери и поцеловала ее. Аина, вздрогнув, отшатнулась, но было уже поздно. Все цвета стали уходить из ее тела, словно кто-то вытягивал их, выпивал. Обесцветились серые глаза и пепельные волосы… губы, щеки, ресницы, и без того неяркие, вовсе поблекли. Она поняла, что… нет, не умирает, но превращается в существо без сути, без света, без сил, без желаний. А все краски, вся ее жизнь, словно нити в клубок, скатывались в переливающийся радужный шар, причудливым облаком зависающий над головой.

И ни Аина, ни мать ее, осенняя печальница, жадно протянувшая руку к этому шару, не заметили ярко-рыжую, до красноты, лисичку, появившуюся словно ниоткуда. Лисичка бросилась Аине под ноги и толкнула в сторону ручья. И девушка, упав в воду, исчезла, а радужный шар рассыпался, опадая на землю пестрыми цветами. С воем печальница обернулась бесплотным духом и облачком улетела прочь…