Семитысячелетняя молитва (ЛП)

«Неужели ты вчера перешла в наш Легион? Бросила Грейт Волл и вступила в Нега Небьюлас? Выходит, мега-крутой гонщик теперь сражается на нашей стороне?» — успел подумать Харуюки, но Рин слегка качнула головой и сказала:

— В битвах я участ-вую. Но… я и сегодня буду напа-дать. Решения о смене Легиона… может принимать только брат…

— А. Я-ясно… — Харуюки кивнул, ощущая небольшое разочарование, но затем оно вновь уступило место изумлению. — Погоди, н-н-нападаешь?! Н-н-но ведь для битв за территорию нужно хотя бы три человека… где ещё два?..

— Ждут на границе Сибуи и Сугинами… участвовать будут У…

«У» — это был хорошо знакомый Харуюки Буш Утан. Хотя его и поглотила тьма комплекта, предательство друзей и их попытка убить его позволила ему очнуться. Возможно, комплект всё ещё паразитировал на его аватаре, но это можно легко исправить после битвы с помощью Ардор Мейден.

— …И ещё Айрон Паунд.

— Ага, ясно. Я рад, что Утан вернулся, пусть он и наш противник… п-погоди, ч-ч-ч-ч-что?! — воскликнул Харуюки, как только понял, чьё имя только что произнесла Рин.

Если он не ослышался, то вместе с Рин на них нападёт третий из «Шести Бастионов» Грево, «Железный Кулак», грозный аватар-боксёр…

— Эй, председатель! Сколько вы там ещё будете шептаться? У нас ещё работы выше крыши!

Резкий голос Идзеки вернул Харуюки в реальность, заставив его вспомнить о щекотливости ситуации. Битвы за территорию будут потом, а пока нужно было закончить уборку клетки. Было совершенно непонятно, как объяснить присутствие Рин Идзеки, но если этого не сделать, то скоро по второму этажу главного корпуса Умесато поплывут очень неприятные слухи.

Харуюки вернулся к клетке, таща за собой продолжавшую цепляться за рубашку Рин, и немного нервным голосом сказал первое пришедшее в голову оправдание:

— Э, э-э, Идзеки, короче, её зовут Кусакабе, и, короче, ты знаешь, что у нашего комитета есть ещё один человек, который учится в академии Мацуноги? Так вот, она — подруга её подруги, и она пришла нам сегодня помочь…

Надо признать, что переврал он не совсем всё. Ещё одним человеком была Синомия Утай, у которой была «подруга» в лице Курасаки Фуко, у которой была «ученица» в лице Кусакабе Рин. То, что она пришла сюда помочь, он, конечно, придумал, но это вполне могло оказаться правдой. Правда, теперь Рин действительно пришлось бы помочь ему.

— Хм-м… — недоверчиво протянула Идзеки, продолжая оглядывать то Харуюки, то Рин. — А ты, я погляжу, пользуешься успехом, председатель. Я вам не помешаю?

— О-о-о чём ты?! К-к-конечно не помешаешь, твоя помощь будет крайне, крайне кстати!

Его ответ был похож скорее на крик, но Идзеки, видимо, решила больше не спорить и кивнула головой.

— Ладно, пойду мести дальше. Что потом с листьями делать? Сжечь?

— Т-т-ты что, если ты так сделаешь, сюда и полиция, и пожарные налетят!

— Шучу я, — с улыбкой ответила коллега и направилась к клетке.

Вздохнув, Харуюки пошёл за ней. Рин, наконец, отпустила его рубашку, так что он вручил ей свою метлу, а сам направился за совком и мешками для мусора…

Но тут его разум словно поразила молния.

Он резко ощутил, что сейчас случится что-то плохое и едва не подпрыгнул в воздух, но не успел он этого сделать, как на заднем дворе послышался голос:

— Ага! Чем это ты занимаешься, Хару?!

Харуюки моментально остолбенел и начал медленно поворачиваться на голос, параллельно обдумывая, не пора ли ему убегать. В итоге он решил, что сбежать не выйдет, потому что он, как председатель комитета, не мог убежать на глазах Идзеки.

В итоге Харуюки, стиснув зубы, повернулся окончательно и увидел…

Тиюри, всё ещё в спортивной форме, но с пакетом с едой в руках.

Синомию Утай, левее неё, со школьным ранцем и уже привычной сумкой с едой для Хоу.

Курасаки Фуко, идущую чуть позади от неё с улыбкой и взглядом, от которого Харуюки был вынужден прийти к неутешительным выводам.

Черноснежку, которая шла справа от Тиюри, как всегда величественная и прекрасная в своей уникальной школьной форме и с выражением лица, на котором словно были выточены слова: «Что здесь происходит?»…

И Такуму, притаившегося за всеми ними. Но как бы Харуюки ни рассчитывал на его помощь, на лице Такуму была улыбка, явно пытавшаяся сказать: «Удачи, Хару». Конечно, Харуюки и сам попытался посмотреть на него взглядом, который бы дал ему понять, что нужна его помощь, но…

— Ничего себе, какая толпа. Это что, все помощники? — Харуюки обернулся и увидел Идзеки, которая в этот раз действительно смотрела на Харуюки с изумлением. — Председатель… кто ты?

— Н-никто, никто! — едва слышно ответил Харуюки…

А затем, поняв, что ни о каком побеге не может быть и речи, напрягся и вновь повернулся к Черноснежке. Вместе с этим он подумал:

«Действительно, сам по себе я никто. Сам по себе я бестолковый робкий геймер и восьмиклассник.

Но когда я с моими друзьями, я становлюсь другим человеком. Я и работаю усерднее, и вперёд смотрю увереннее. И, совсем немного, но начинаю верить в себя.»