Сэмюэл Джонсон и врата ада

Уважаемый ЦЕРН!

Меня зовут Сэмюэл Джонсон, мне одиннадцать лет. У меня есть основания полагать, что я, возможно, обнаружил вашу пропавшую частицу энергии или, по крайней мере, знаю, куда ее занесло. Я думаю, что она в Англии, в подвале дома № 666 по Кроули-роуд в Биддлкомбе. Дом принадлежит Абернати. Она ярко-голубая, и от нее воняет тухлыми яйцами. В смысле, от энергии. Она материализовалась там ровно в 19.30 28 октября. Прилагаю к письму скан — это я нарисовал то, что увидел там, в подвале.

С уважением,

Сэмюэл Джонсон.

P. S. Я думаю, что мистер и миссис Абернати теперь одержимы демонами и, возможно, используют эту энергию для того, чтобы открыть врата ада.

Дописав, Сэмюэл проверил орфографию и перечитал письмо, убеждаясь, что не упустил ничего существенного. Он подумал было, не убрать ли кусочек про ад, но решил, что это добавит письму ощущения срочности. В конце концов, он же не знает, сколько народу каждый день пишет в раздел «Спросите у специалиста» и сколько специалистов на эти письма отвечает, один или целая команда. В любом случае, важно привлечь внимание ЦЕРН, и хотя бы упоминание про демонов и ад, если уж не все остальное, выделит его письмо из прочих.

Мальчик нажал на кнопку «отослать», и его сообщение умчалось в киберпространство. Сэмюэл подумал было, не остаться ли ему у компьютера и не подождать ли ответа, но заподозрил, что даже если кто-нибудь и прочтет это письмо в ближайшее время, его наверняка будут обсуждать, прежде чем что-либо ответят.

Сэмюэлу не хотелось сидеть на месте и бездельничать. Наступил Хеллоуин, а он слышал, как миссис Абернати сказала, что у нее с собратьями-демонами четыре дня на то, чтобы подготовить путь. Сэмюэл не знал, что в точности это означает — «подготовить путь», но как ни считай, а двадцать восьмое октября плюс четыре дня дает первое ноября. И Сэмюэла терзало предчувствие, что завтра врата ада начнут открываться.

Потому мальчик взялся за телефон и сделал несколько звонков.

Нельзя сказать, что Сэмюэла в школе не любили. Некоторые мальчишки и девчонки из класса посматривали на него как-то странно, особенно когда он говорил про ангелов и булавки, но вообще он отлично ладил почти со всеми. Впрочем, собственное общество тоже вполне его устраивало, и после того, как он два месяца просидел в одном помещении с кучей ровесников, Сэмюэл радовался возможности побыть на каникулах одному. Лучшими его друзьями были Том Гоббс и Мария Майер. Отец Тома развозил молоко с местной фермы, и мама его работала там же, а папа Марии служил в телефонной компании. Сэмюэл, Том и Мария планировали нынешним вечером отправиться на колядки, и Том с Марией слегка удивились столь раннему звонку Сэмюэла.

Когда Сэмюэл сказал, что должен сообщить им нечто важное, оба были заинтригованы. Они договорились встретиться у пирожковой в центре города. Том и Мария подошли в начале второго; Сэмюэл уже ждал, держа Босвелла на поводке. Заведение называлось «Пироги Пита», хотя Пит скончался уже много лет назад, и пироги теперь пек его сын Найджел. Но «Пироги Найджела» звучит не так хорошо, да и вообще, все продолжали бы называть пирожковую по-старому, даже если бы Найджел и сменил вывеску. У жителей маленьких городов свои привычки на этот счет.

На улице рядом с «Пирогами Пита» всегда — даже зимой — стояли столики и стулья, и потому пирожковая была излюбленным местом встреч. Ни Пит, ни Найджел не возражали против того, чтобы люди присаживались за столик просто поговорить. Даже если они не собирались ничего покупать, из пирожковой так пахло, что у них текли слюнки. Обычно не проходило и минуты, как посетитель заглядывал внутрь — прикупить пирожок «на потом». Еще минуту спустя он уже жевал этот пирог и подумывал съесть второй, на десерт — например, с яблоками и малиной.