Семизвездное небо

Но Эльдар не ответил. В его взгляде было столько грусти, что Раджабли внезапно вспомнил глаза садовника, вспомнил, что обещал маленькому Эльдару нарисовать портрет дяди Айхана - самого красивого мужчину на свете. Но не выполнил просьбу мальчика.

Раджабли шагнул к ребенку и провел рукой по его волосам. Затем заглянул в его печальные глаза.

- Эльдар, мой маленький друг, неужели ты на меня обижен? Не обижайся, малыш, я не забыл твоей просьбы, я обязательно нарисую портрет дяди Айхана. Начну прямо здесь, в Чеменли. Договорились? Но почему ты молчишь, Эльдар?

- Нет, я не обижен на вас, дядя Ризван, просто...

Художник еле догнал его.

- Погоди, Эльдар, почему же ты бежишь от меня?

Эльдар остановился.

- Если бы вы знали, как мне плохо...

- О чем ты, малыш, неужели дядя Айхан так тяжело болен?

- Вы понимаете...

Эльдар не выдержал и прижался к Раджабли, по щекам его текли слезы.

Обняв всхлипывающего ребенка, художник попросил:

- Расскажи мне все... Эльдар. Не бойся. Нас никто не слышит.

- А я никого не боюсь...

- Тогда почему же ты плачешь?

- Дядя Айхан в больнице. А председатель издевался над ним, хотел выбросить его вещи на улицу. А Мардан, сбросил председателя с балкона, и его арестовали и увезли в район...

- А дядя Айхан, что с ним?

- У него паралич...

- Паралич? Ты посмотри, сколько событий здесь стряслось после моего отъезда!

После паузы Эльдар тихо попросил:

- Дядя Ризван!

- Что, малыш?

- Я хочу вам сказать... - Эльдар в нерешительности опустил голову.

- Я тебя слушаю, сынок, что ты хочешь еще сказать, говори, не бойся, ведь у нас мужской разговор. Я ведь не чужой, можешь мне верить.

Но Эльдар, кажется, передумал.

- Простите, дядя Ризван, простите меня, я дал себе слово...

- Ты дал себе слово и не хочешь его нарушать? Ну, раз так, пусть будет по-твоему. Только знай, что я тебе друг и в любую минуту готов прийти на помощь. Запомнил? А теперь, я тебя очень прошу, проводи нас до больницы. Хорошо?

* * *

Маленькая сельская больница будто замерла: "Тихо! Садовник Айхан болен".

Поднявшись на второй этаж по чистым деревянным ступенькам, Ризван Раджабли и Гюльбениз остановились у палаты, где лежал Айхан. Их тоже объяла тишина. В коридоре появилась Джамиля. Приблизившись к гостям, она кивнула им в знак приветствия и тихонько приоткрыла дверь палаты.

- Дядя Айхан, к вам пришли... Приехали из Баку... с вами повидаться.

Айхан хотел повернуть голову к двери, но не смог. Раджабли и Гюльбениз поместились на одном табурете у его кровати, прижавшись друг к другу. Не успел Айхан как следует разглядеть гостей, как Раджабли ласково заговорил:

- Да будет легкой ваша постель, Айхан-гардаш. Вот бы никогда не поверил, что наша с вами вторая встреча произойдет в таком месте. Догадавшись, что грустный тон сейчас неуместен, художник поспешил исправить ошибку. - Ну, ничего, бог даст, скоро вы подниметесь, и мы снова увидимся за накрытым столом в саду Айхана.

По тембру голоса, по смыслу произнесенных слов Айхан понял, художник Раджабли, единственный свидетель его мученическиx дней, пытается помочь ему. А что за женщина сидит с ним. Почему они сидят на одном табурете? Разве в комнате нет второго?

И вдруг женщина обратилась к нему, голос доносился откуда-то издалека:

- Айхан-гардаш, может быть, поправить вам подушку? - Жаром ее горячей руки ему обдало лоб. Из зрачков в зрачки поплыли тоненькие лучики. Ему не хватало воздуха, он задыхался. Чей это голос? Чьи это ласковые руки? Где он видел эти ласковые глаза? Он не мог вспомнить.

- Айхан-гардаш, по просьбе Эльдара... я уже начал писать ваш портрет... - Раджабли будто хотел отвлечь и утешить больного.

По глазам Айхана художник понял, что тот его слышит.

Но все же, кто эта женщина? Почему так странно знаком ее голос?

Нет, он вспомнить не мог. Ясно, это же супруга Раджабли. Разве нужны особые расспросы, чтобы догадаться?

Между тем Раджабли, совсем ласково и приветливо продолжал:

- Айхан-гардаш, я вас даже не познакомил. Гюльбениз - моя супруга. Хоть она не художник, но в живописи разбирается. А ее главное занятие критиковать меня.