Семмант

«Я люблю это делать, но мне положено спать хотя бы до девяти. Иначе я вял, разбит, и весь день насмарку. Потому я думаю, не нанять ли других? Платить им за это деньги, как за работу. Пусть они просыпаются затемно, до восхода, ходят, как сомнамбулы, записывают впечатления. Пусть это будут женщины лет двадцати пяти – или пусть хотя бы одна».

«А ведь город-то не оценит, отвергнет, как подачку. Будто это я ему – а я-то себе, я тоже эгоцентричен не в меру. Тем горше итог – для всех женщин, встающих в такую рань – мы с городом откупимся малым и отвернемся. И останемся с собою один на один, после мгновенного соприкосновения, высекающего искры. След от них на асфальте теряется среди тысяч прочих, а иного не обещали, я не в обиде. Город же – что ему возразить – пусть мыслит что-то внутри себя. До следующего контакта, я не прощаюсь».

Или я писал: «Безумие часто доступно в хитрейшей форме…» Или: «В фетишах твоей страсти нет навигатора, лучшего, чем ты сам…» В каждой миниатюре были свои зацепки, свои пружины, скрытые механизмы. Я перечитывал строки и видел: это красиво! Так же думали и другие – поклонники, поклонницы осаждали меня все активнее. Я был с ними приветлив, но холоден и отстранен. Пусть все видят: я очень разборчив. Жду кого-то особого – не отсюда, может из другого времени, с другой планеты. Иногда я одергивал острым словом тех, кто фамильярничал чересчур. А со всеми женщинами брал насмешливо-снисходительный тон.

Лидия не комментировала мои письма, но я видел – она их читает. Ходит ко мне на страницу каждый день по нескольку раз. Почти уже живет этой жизнью – той, что рождалась из моих слов. Я знал, цель близка – и вновь сменил тон.

Слова стали другими, я сделался груб. Нагнетал напряжение, не скрывая: что-то во мне готово взорваться. Где-то внутри зреет мятеж, демарш.

«И она спросила – пьяная, как свинья – ну, чего ты хочешь теперь, красавчик – а я признался в ответ – ничего – и смотрел на нее без эмоций, когда она трогала себя под трусами. Тогда она сказала – я не обиделась, нет, а ты – ты так просто не улизнешь – и мы еще кувыркались пару часов, хоть я и не помню, что там было. С тех пор прошло семь коротких лет. Я встретил ее недавно, она похожа на мумию. От нее пахнет отчаянием и горьким дымом. Она почти годится мне в дочери, но старше на века. Когда-то она была свежа, как персик. Неужели и впрямь жизнь утекает с каждым оргазмом?»

Это было в двенадцатом письме к Адель, и тут Лидия проявила себя. Она прислала короткое «!!!» – достаточное вполне. Я подпрыгнул от радости и сделал последний ход. Будто разочарованный до глубины души, я отверг всех и замкнулся в неверии.

Я писал – жестко и без прикрас: