Семнадцать мгновений Вейдера

«Император понял, что я был согласен пощадить повстанческий лагерь ради сына. А, значит, неровен час, младший ситх открыто натравит Альянс на него... нет, до этого Палпатин не додумается! Впрочем, он сам сделал тактический ляп. Нечего было хвастаться своим форсъюзерством. Теперь я, по крайней мере, знаю наверняка, что за мной наблюдают. И мерзавец Кальриссиан работает на нашу контрразведку. Что ж… Тогда необходимо сообщить ему о планах с арестом Скайуокера, дабы его Императорское Величество не изволило вновь беспокоиться о дневном распорядке своего ученика. Ситх его подери...»

Ну, а что делать с Соло?

«Видит Сила – пытать пленных придумал не я».

* * * * *

На этой стороне планеты Дагоба стояло раннее утро. Палочка из дерева гимер бороздила набухшую мокроватую землю, выводя древнеальдераанский иероглиф. Совершенно незамысловатый, если бы только не этот хитрый хвостик у второй горизонтальной черты.

«Смирение».

-Сконцентрируйся, - Йода вдруг оставил свою каллиграфию, повернувшись к стоящему на руках ученику. – Силы почувствуй поток. Так. Хорошо. Спокойно. Многое в Силе увидишь ты: места другие, будущее, прошлое, друзей старых... давно ушедших...

Йода и сам как будто перенесся в прошлое – сейчас он мысленно примерял к Скайуокеру-младшему «храмовые одежки». Да, Люк за несколько дней смог одолеть то, на что у рядовых падаванов уходил месяц. Только вот в те годы у двадцатилетнего переростка, замеченного кем-нибудь из рыцарей на окраинах Галактики, вообще не было шансов переступить порог джедайской разборчивости.

Например, как у Энекина Скайуокера.

Магистр встрепенулся. Порой он размышлял над возможными сценариями «альтернативной истории Галактики», где Избранный от начала и до конца был на другой стороне. С десяти лет воспитанный лично Палпатином. Три десятка лет назад он сам, магистр Ордена, был донельзя близок к тому, чтобы именно так и случилось.

Наверно, этому воспрепятствовала сама Сила – гибель одного из лучших воинов заставила Совет приоткрыть двери перед его десятилетним протеже. Кто-то махнул рукой – пусть учится, все равно с пацана толку никакого, кто-то скривил губы в несогласии с решением. А кого-то словно вытащили из-под слоя густой книжной пыли и хорошенько встряхнули.

Что, если бы неудобный Совету рыцарь остался жив и покинул Храм вместе с юным учеником? Отступники оказались бы сразу между двух огней, а воевать со всем миром – задачка не из легких. Палпатин непременно сделал бы все возможное, чтобы убрать учителя Скайуокера со сцены, и в результате...

Нет, так не бывает. Исполнитель пророчества может принадлежать только одной стороне – Единой Силе, не знающей ни темных, ни светлых ипостасей, в том виде, в каком их представляют форсъюзеры. Зато воистину проявляющей разрушительные и созидающие стороны Жизни. Падаванам об этом говорить не принято, ибо цвета Ордена – его гордость и дань тысячелетним традициям.

Он, Йода, никогда не победит полностью, ибо победа всегда остается за самой Силой. Он понял это. И смирился. Просто рыцари со своей войной – нет, не войной с ситхами – опоздали. Лет так на двести-триста. К счастью, тезис о победе касался представителей обоих издревле враждующих Орденов. И обеих Стихий. Если его противник до сих пор этого не уразумел, решив поставить Силу себе в услужение, то играющему с огнем Палпатину впору разве что посочувствовать.

Тьма отняла у Света способность видеть и ослепла сама. Жизнь воззвала к Равновесию…

Но у них есть надежда на возрождение – в этой реальности Сила не уничтожила Орден руками Избранного. Его сын не станет подшивать длиннющий шлейф обычаев, кодексов, законов, что тянется за историей джедайских объединений. Когда-нибудь, он возведет свой дворец… Или Храм. Не зря говорят, что Путь сам выбирает нас, а этого мальчишку сюда привел именно...

-Хэн! Лея! - прошептал Люк и, потеряв концентрацию, упал на землю. Рядом с ним с грохотом упали несколько камней и негодующе запищавший R2.

-Контроль, контроль. Ты должен научиться контролировать себя.

-Я видел... я видел город в облаках, - встревоженно сообщил ученик.

Йода попытался поймать упущенную Люком ниточку образов. Город плыл в белом бурлящем море. Словно отблеск далекого зарева, в Силе промелькнул всполох чей-то боли.

«Доигрался, старый пень!»