Семнадцать мгновений Вейдера

Настолько, насколько старый консервативный джедай вообще мог стать союзником молодому энергичному воину. Йода им стал. Это был союз огня, не знавшего иного способа существования, кроме как опалять мир вокруг себя, и глубоко вросшего в землю неподвижного дерева. Дерево хранило древние письмена, вырезанные на коре, и в свете огня они вдруг стали четкими и ясными.

Йода ушел, и с ним вместе канули в лету все традиции когда-то процветающего Ордена. Нет более возврата к прошлому – и магистр это понимал. Иначе еще двадцать лет назад непременно вмешался бы в ход событий, а не променял сейбер на хижину отшельника.

Но древние письмена никуда не исчезли. Они превратились в невидимую вязь на знамени нового Мира. Мира с чередой новых построений и разрушений, новых государств и новых правителей.

Вопрос только в том, как ушел Йода?

Скайуокер не знал, что магистр джедаев скончался, посчитав наилучшим скрыть всю невероятную истину, нежели успеть рассказать только десятую часть ее. Не подозревал он и того, что его бывший учитель Кеноби попытается вновь покарать его рукой сына, руководствуясь при этом исключительно высокими побуждениями. И «Зло» в образе Императора сможет искусно использовать то, что джедай Оби-Ван почитал «Добром».

Скайуокер не знал, что судьба заставит его действовать по усложненному варианту «бэш».

Глава IV. Фигуры расставлены

Кто уклоняется от игры, тот ее проигрывает.

Ришелье.

Казалось, вечные сумерки сопровождали Императора повсюду. Даже в этом подобии тронного зала царил полумрак, не позволяющий хорошенько рассмотреть господствующий здесь техногенный интерьер. Большинство правителей всегда грешат стремлением к роскоши. Но не Палпатин. Будучи любителем военных торжеств и грандиозных церемоний, в том, что касалось лично его самого, он признавал исключительную функциональность. Так называемый трон, стоящий рядом с огромным иллюминатором, вмещал в себя сложный консоль управления станцией, но внешне казался ничем не примечательным черным креслом. И, если приглядеться – да неужели! – чуть потертым. Скрытое – и истинное – могущество всегда интересовало Императора куда больше внешнего блеска, и все же – подобный аскетизм был одним из тех качеств, которые еще в прошлом заставили Вейдера испытывать неподдельное уважение к повелителю.

Всемогущий правитель Галактики поднялся, наконец, с трона и теперь любовался шикарным видом на зеленоватый шарик под названием Луна Эндора.

-Значит, Джерджеррод, лорд Вейдер заставил вас отдать планы станции?

-Да, ваше величество.

-И у вас хватает наглости сообщать об этом мне?

Император задал этот вопрос самым обыденным тоном, словно интересовался мелким дождиком в столице. Даже улыбнулся. Только от гордого высокопоставленного офицера не осталось и следа. Сейчас перед Палпатином трепетало жалкое существо, и не было предела его страху. Мофф понял, что теперь его уж точно ожидает казнь. Он уже тысячу раз пожалел о том, что рискнул рассказать о своем провале. Но Джерджеррод не мог этого не сделать. Во-первых, это автоматически ставило Вейдера в немилость Императора, а такая ситуация была крайне выгодна. Во-вторых, он обязан был отомстить Темному Лорду за все унижения, доставленные ему в течение короткого пребывания Вейдера на станции. В третьих... он до сих пор не мог решить, кого же все-таки следует бояться больше. Империя полнилась слухами. И если Темный Лорд обладал ореолом таинственности, то Император и вовсе был загадкой. Вейдер мог демонстративно задушить человека с помощью Силы на глазах у публики – история с Оззелем и Ниидой быстро распространилась по всему флоту. А Палпатин... говорят, люди нередко исчезают в его дворце навсегда. Как-то интуитивно Джерджеррод понимал, что Император во сто крат опасней Вейдера. Но! Палпатин был политиком, а не придворным палачом, и, следовательно, руководствовался прежде всего личной выгодой.