Семнадцать мгновений весны

Даллес получил указание от начальника управления стратегических служб Донована впредь обозначать переговоры с Вольфом кодовым словом «Кроссворд». Для того чтобы форсировать переговоры, два генерала – Эйри, начальник разведки британского фельдмаршала Александера, и американец Лемницер – были направлены для участия в них.

В Швейцарии, на тихой улице, в небольшой квартире, снятой через подставных лиц, их ждал Аллен Даллес. Именно здесь они два дня совещались, вырабатывая общую платформу для продолжения переговоров с генералом СС Карлом Вольфом.

– У нас мало времени, – сказал Даллес, – а сделать нам предстоит немало. Позиция союзников должна быть точна и продуманна.

– Англо-американских союзников, – то ли в форме вопроса, то ли в утвердительной форме сказал генерал Эйри.

– Англо-американских или американо-английских – в данном случае формальный термин, не меняющий существа дела, – ответил Даллес.

Так впервые за все время войны из понятия «союзники» выпало одно лишь слово – «советский». И вместо «англо-советско-американские союзники» в Берне появился новый термин – «англо-американские союзники»…

13.3.1945 (10 часов 31 минута)

Айсман пришел к Мюллеру не переодевшись, а он был грязен: сапоги заляпаны глиной, френч промок – он долго бродил под дождем по Нойштадту, отыскивая сестру пастора Шлага. По тому адресу, что был указан в деле, ее не оказалось. Он обратился в местное отделение гестапо, но и там ничего не знали о родственниках Шлага.

Соседи, правда, сказали ему, что на этих днях, поздней ночью, они слышали шум автомобильного мотора. Но кто приезжал, на какой машине и что после этого сталось с фрау Анной и ее детьми, никто ничего не знал.

Мюллер принял Айсмана с улыбкой. Выслушав оберштурмбаннфюрера, он ничего не сказал. Он достал из сейфа папочку и вытащил оттуда листок бумаги.

– А как быть с этим? – спросил он, передавая листок Айсману.

Это был рапорт Айсмана, в котором он расписывался в своем полном доверии штандартенфюреру Штирлицу.

Айсман долго молчал, а потом тяжело вздохнул:

– Будь мы все трижды прокляты!

– Вот так-то будет вернее, – согласился Мюллер и положил рапорт в папочку. – Это вам хороший урок, дружище.

– Что же мне, писать новый рапорт на ваше имя?

– Зачем? Не надо…

– Но я считаю своим долгом отказаться от прежнего мнения.

– А хорошо ли это? – спросил Мюллер. – Отказ от своего мнения всегда дурно пахнет.

– Что же мне делать?

– Верить, что я не дам хода вашему прежнему рапорту. Всего лишь. И продолжать работать. И знать, что скоро вам придется поехать в Прагу: оттуда, может статься, вы вернетесь и к пастору, и к вашему верному другу, с которым вы вместе лежали под бомбами в Смоленске. А теперь идите. И не горюйте. Контрразведчик должен знать, как никто другой, что верить в наше время нельзя никому – порой даже самому себе. Мне, правда, верить можно…